Хеллсинг: Моя земля
Шрифт:
— Чего вы хотите? — резко спросила Интегра. Руди сделал большие глаза.
— Мне кажется, вы говорили, что не ведете переговоров с террористами? По-видимому, я ошибался. Что же до моих условий, то они до смешного просты. Мне нужен Алукард. А еще точнее, мне нужна его кровь. Так что живой он будет или мертвый — в общем-то, не имеет большого значения.
***
— Это был
— Думаешь, мне придется сдаться? — задумчиво поинтересовался Алукард. Вот он-то как раз озабоченным и не выглядел. — Вы могли бы положить меня в гроб и переправить…
— Это даже не обсуждается, — отказалась Интегра. — Никакой сдачи в плен, никаких «живым или мертвым».
— Кто говорил про сдачу? — удивился Алукард. — Мне нужно только подобраться к этому Руди достаточно близко, чтобы…
— Ты же его видел и узнал, — покачала головой леди Хеллсинг. — Похоже, что ему уже больше ста лет?
Алукард нахмурился.
— Понимаю, что ты хочешь сказать, — пробормотал он. — Если он вампир, то и правда может успеть запустить свою программу, прежде, чем я до него доберусь… Риск. Какие варианты?
Вместо ответа Интегра глазами показала на меня. Но не успела я порадоваться своей вовлеченности в мрачные тайны организации, как Алукард самым наглым образом выставил меня из штаба с наказом сидеть на чемоданах и быть готовой ко всякому.
На чемоданах, правда, я сидеть не стала — у меня их и не было, кстати, все личные вещи помещались в карманы. И еще несколько — в оружейные кейсы. А ноги меня понесли к комнате Влады — она все равно недалеко от моей была расположена.
Девушка, тем временем, проявляла чудеса спокойствия — валялась себе на кровати и лениво бросала о стену зеленый теннисный мяч. Бросала и ловила. На мое появление она даже не повернула головы.
— Дай угадаю, — сказала она. — Снаружи опять кого-то убили, и перепуганная общественность умоляет нас о помощи.
— Почти так, — согласилась я. — «Миллениум» вышел на связь, им нужен Алукард. Иначе обещают превратить половину Лондона в вампиров. Среди последних, похоже, часть королевской семьи и прочие важняки.
— Ловко
Я заметила, что грим — а может, магию, скрывающую ожоги — она у себя на лице оставила, и потому выглядела сейчас как непроницаемая, бесстрастная маска. Я проглотила застрявший в горле ком.
— Ты… совсем не боишься? — выдавила я из себя первое, что пришло на ум. Влада удивленно уставилась на меня.
— Да чего мне бояться? Убить-то все равно не убьют, а все остальное решаемо! — Она мягко перекатилась в сидячее положение. — Ты еще скажи, что сама боишься. Серьезно, Вика? Боишься?
Зеленый мячик почему-то привлекал внимание. На него хотелось смотреть и смотреть, не отрывая глаз. Приятный зеленый мячик, его мерные перемещения успокаивали и внушали уверенность. А разговор — что разговор? Главное — вовремя отвечать на вопросы, и все будет хорошо.
— Боюсь, — согласилась я. — «Миллениума» не так сильно, конечно. А вот тебя боюсь до ужаса в последнее время.
— Да? — голос Влады, казалось, долетал откуда-то издалека. — А что так?
— Ну… тебе в последнее время слишком нравится убивать, — сформулировала я очевидное. — И не просто так, по приказу, а скорее по велению души. Раньше такого не было, и смотреть на то, как человек постепенно превращается в чудовище — очень страшно.
— Понятно. — Влада вздохнула. — Давай я тебе, пока ты в трансе, расскажу одну историю, так она лучше запомнится.
В каком еще трансе?
— Когда я была маленькая, у нас в семье денег было немного, — задумчиво сказала Влада. — Это потом отцу пошла карта по машиностроительной линии, и он довольно быстро, но как-то незаметно поднялся. А до этого бывало довольно туго в плане финансов. Конец девяностых — суровое время. А мне тогда было лет тринадцать, и я была довольно страшненькая. Ну, мне так казалось, во всяком случае. Единственный плюс — худая как щепка. А хотелось, конечно, совсем другого.
Она покрутила мячик в руках.
— И вот у меня был целый такой список пластических операций, которые я считала для себя необходимыми. Нос укоротить, уши прижать, губы накачать. Силикон там, конечно, то-се… Тринадцать лет, елки-палки — а туда же, с силиконом. Ну чтобы как Анжелина Джоли, а лучше — еще лучше. Но с родителями отношения как-то совсем не ладились, я им была неинтересна. Отец пахал как трактор днями, а мама… Так что мысли об операциях и превращении в прекрасную принцессу пришлось отложить в долгий ящик. Пока сама не заработаю.