Хеллсинг: Моя земля
Шрифт:
Постепенно в голову закрадывается беспокойство. Пассивная оборона — это не стратегия. Победа всегда достается наступающим.
— Слишком медленно, — неожиданно говорит Влада. Я непонимающе гляжу на нее.
— Что?
— Я сказала, что это слишком медленно, — повторяет она с отсутствующим видом. — Ты вот знаешь, сколько людей в этом районе проживает, хоть примерно?
— И я тоже не знаю, но по площади тут километра четыре, наверное, многоэтажек практически нет, много нежилых помещений — магазинов и ресторанов… Ну, верных тысяч шесть будет.
Она поворачивается ко мне, очень деловитая и серьезная.
— Шесть тысяч потенциальных упырей. Нам предстоит много работы.
Ну все, приехали. Вот оно, то самое падение, о котором еще давным-давно говорил умный Алукард.
— Нет, — качаю головой. — Нет. Ты это сейчас несерьезно говоришь, правда?
Из колонок у Пипа динамично молотит Dani California от Red Hot Chili Peppers. Влада выглядит удивленной.
— Ну конечно, серьезно, глупенькая. Я же тебе это еще в самом начале сказала. А Алукард подтвердил.
— Что ты мелешь? — Ладно, пусть она сама свихнулась. Может, и я тоже не в лучшей форме. Но причем тут Алукард, которого здесь вообще не было?
«Делайте то, что должны, главная задача сейчас — не допустить распространения заражения за пределы района».
Влада хлопает в ладоши.
— Видишь? Видишь? Прямой приказ от начальства. Ты же не думаешь его нарушать?
Англия — страна цивилизованная. Здесь на самый верх колокольной башни, той самой, где мы сейчас сидим, ведет специальный лифт. Чтобы исторический звонарь не натрудил свои исторические ноги, поднимаясь сюда два раза в день, наверное. И сейчас этот старенький, но все еще надежный лифт идет наверх. Идет потому, что его вызвала Влада. И она в него войдет, и уедет вниз. И убьет всех жителей этого района, чтобы не дать им превратиться в упырей. Убьет всех до одного. Это если я не найду нужных слов, чтобы ее остановить, конечно.
А может, тут и не слова вовсе нужны.
— Ты неправильно все поняла, Влада, — голос у меня не дрожит. Ну, почти. — Ничего подобного нам приказать не могли. Организация «Хеллсинг»…
— Защищает людей от потусторонних тварей, — заканчивает девушка за меня. — И если ради безопасности страны и Ее Величества нужно упокоить какое-то смешное количество упырей, скажем, тысяч шесть, то непосредственный командир просто отдает инициативу
Раздается мелодичный звон. Двери лифта гостеприимно раскрываются. Влада — темный в наступающих сумерках силуэт, белые волосы, мерцающие нехорошим светом зрачки — делает шаг к кабине. И улыбается мне.
— Влада… — я умоляюще смотрю ей в глаза. Левый, голубой, светится веселым безумием. Он предвкушает, не может дождаться, когда уже можно будет бросить все эти детские оправдания и заняться настоящим делом. Правый глаз, кажется, исходит слабым зеленоватым дымом, он черен и мертв. — Не надо этого делать. Пожалуйста. Ты ведь на самом деле этого не хочешь… правда?
Не дождавшись реакции, лифт начинает закрываться, но Влада просовывает ногу между сходящимися дверцами, и машина с лязгом отступает.
— Вика… ты вот уже вроде бы большая девочка, а так ничему и не научилась. Какая разница, хочу я чего-то, или нет?
Лифт снова со звоном сдвигает дверцы, но, натолкнувшись на препятствие, решает еще немного подождать. Свет из кабины освещает половину лица Влады, заостряя черты, превращая его в говорящий желтый череп.
— Есть такое слово — надо, — мягко заканчивает она, наклонившись ко мне. Кожа чувствует тепло дыхания. Вот только никакого тепла в ее словах нет. — И не стоит мне мешать, Вика. Просто поверь своей старой подруге — не стоит.
Динь-дон. Дверь ходит взад и вперед. Динь-дон.
— Эй, девчонки… — неуверенно встревает в переговоры Пип. — Я думаю… ну, в общем, лучше бы нам повторно связаться с командирами и уточнить приказ повторно. Уж больно это смахивает на геноцид, а мне эти штуки осточертели еще в Боснии.
— Как скажете, — покладисто соглашается Влада. — Если у вас есть сомнения, уточняйте, конечно. А я, пожалуй, пойду.
И, немыслимо ускорившись в темнеющем вечернем воздухе, исчезает.
А уже через секунду появляется у ближайшего к башне кирпичного особняка с белыми эркерами и металлической вывеской Sloane Terrace Mansions. Легко отворив здоровенную дубовую дверь, она пропадает внутри.
И больше ни одного звука оттуда не доносится. Ни единого выстрела. Ни даже крика.
Почему?
«Извини, подруга, это не игра, и патроны у меня не бесконечные, — мимоходом передает Влада. — А вот руки и ноги — наоборот. Или, скажем, зубы…»
А в радиоэфире снова классический рок, звучит композиция Брюса Спрингстина — Radio Nowhere.
This is radio nowhere, is there anybody alive out there?