Хельмова дюжина красавиц. Дилогия
Шрифт:
– Здесь или…
– Здесь. – Мир в целом мало Себастьяна волновал. А вот Познаньск – местечко такое, чуть расслабишься, мигом слухи прорастут, один другого краше.
– Генерал-губернатор… ведьмак твой…
– Он не мой, он общественный.
– Ведьмак общественный, – куда более спокойным голосом повторил Лихослав, – Евдокия… теперь вот и ты.
– Я, значит, последним. – Себастьян подвинулся; и братец, махнув рукой, будто бы разом для себя приняв решение, присел рядом. – Что Старик говорит?
– Да…
Он вздохнул и поднял голову, уставившись пустым немигающим взглядом на кругляш луны.
– Сказал еще, что я везучий… что если б не навья кровь, проклятие убило бы…
Клятое везение, вывернутое.
И злость разбирает, хоть и не на кого злиться.
– Пил зачем?
– Затем…
– Послушай. – Себастьян вытащил из волос веточку, раздумывая, что бы такого сказать. Извиняться он не любил и, говоря по правде, не умел. – Я… наверное, был не прав…
– Когда?
– Тогда… и сейчас тоже, но сейчас… – Он сунул пальцы в волосы, нащупывая припухлость. Благодаря умелым рукам эльфиечки боль отступила, но шишка осталась. – Сейчас меня вынудили! Она меня шантажировала…
Лихослав хмыкнул.
– Револьвером угрожала…
– Еще скажи, что изнасиловать пыталась. – Братец сунул руку под воду. Тонкая пленка ее покрыла и широкую ладонь, и пальцы, которые будто бы стали короче, и широкие длинные когти.
– Не пыталась. Это я… предпринял меры… а она меня канделябром. Дважды.
– И как?
– Хреново…
– В смысле помогло?
Удивленным Лихослав не выглядел.
Успокоившимся тоже.
И на луну по-прежнему смотрел, на сей раз, правда, в фонтане отраженную. Луна эта то и дело шла рябью, почти исчезала, будто тонула, но все одно появлялась снова и снова.
– Смотря от чего. Больше я к ней точно не полезу, если ты это хотел знать.
Кивок.
И пожатие плечами. Хотел, но сам не заговорил бы. Упрямая дурь – семейная черта. И пожалуй, сказано все, что должно было быть сказано, только на сердце спокойней не стало.
– Знаешь, – очень серьезным тоном произнес Лихослав, все-таки оторвавшись от созерцания луны-утопленницы, – наш полковой целитель всем касторку прописывал. Не важно, болотная лихорадка, понос или ветру в уши надуло… касторка, говорил, от всего помогает. А если нет, то надобно продолжать терапию и верить…
– Ты это к чему?
– К тому, что если ты еще раз к моей невесте сунешься, я тебе горло перерву.
Белые клыки блеснули в лунном свете.
– Лихо…
– Я не шучу,
Он встал и отряхнулся, с длинных волос полетели брызги.
– Я ушел… не потому, что отступил, а… чтобы не убить тебя. Испугался, что… не сумею удержаться… выпил…
– То есть набрался ты раньше?
– Встретил одного знакомого… надо было кое о ком расспросить… о сослуживце его давнем. Старая уже история, одиннадцать лет тому. А сам понимаешь, – волосы он отжимал, накрутив на кулак, – на трезвую голову никто говорить не станет.
– Помощь нужна?
– Нет, – сказал резко, зло. – Не устраивай снова за меня мою жизнь.
– Не буду. Клянусь своим хвостом.
Лихо хмыкнул, но как-то… не зло. И Себастьян, решившись, спросил:
– Еще злишься? Ну… за то… за прежнее.
– За Христину?
Переспрашивает, можно подумать, что Себастьян его не от одной когорты невест избавил. Но ответил и в глаза посмотрел, удивляясь тому, что гаснет в них волкодлачья наведенная зелень. Почти прежними становятся, синими.
– За нее.
– Не злюсь. – Лихослав потер переносицу. – Было… нехорошо было.
Это верно.
Нехорошо. А тогда казалось – идеальный вариант.
– Я и вправду хотел тебе помочь. – Себастьян поежился: хоть и лето на дворе, а по ночам все одно прохладно, и от воды еще тянет. – Я ж видел распрекрасно, что ты ей не нужен… титул – это да… а ты – так… договорной брак.
– А ты, стало быть, нужен?
– Нет. И я не нужен. Разве что приключением… нервы пощекотать… экзотика… я для всех них экзотика… а если не я, то другое приключение найдут. Было бы желание. У нее – было.
– Мог бы просто сказать, – проворчал Лихослав.
– Мог бы… наверное… а ты бы услышал?
– Не знаю.
Вряд ли, Себастьяну ли не знать, сколь беспощадна к здравому смыслу первая любовь. И Лихослав понял.
– Я не могу вспомнить ее лица, – признался он. – Волосы светлые были… и еще над губой родинка. Справа? Или слева? А больше ничего… даже цвет глаз.
И, наверное, в этом был смысл.
Вспомнилась вдруг Малгожата, но не лицо, а роскошный бюст, который сделал ей в общем-то неплохую партию… Себастьян узнавал.
Из любопытства.
– Я вот думаю, что было бы, если бы не ты.
– Ничего, наверное. Она и до свадьбы не дотерпела, а уж потом…
…ни особого ума, ни красоты… и уже тогда было непонятно, что Лихо нашел в этой девице с узкими губами и странной манерой шепелявить, не потому, что Христина не могла иначе… могла, но не хотела. Она играла в маленькую девочку.
Банты, куклы, чулочки…
И огромные глаза, которые смотрели на Лихо с обожанием. Правда, лишь до того момента, когда Лихо смотрел в эти самые глаза. А стоило ему отвернуться, и обожание сменялось скукой.