Хемингуэй
Шрифт:
В 1956-м реабилитировали Кольцова, но Пасионария все еще тут… Записка Отдела культуры ЦК КПСС от 25 января 1958 года, подготовленная для постановления ЦК «О мероприятиях по устранению недостатков в издании и критике иностранной литературы»: «Переводчики и близкие к ним люди настойчиво рекомендовали издательствам роман Хемингуэя „По ком звонит колокол“, описывающий события 1936–1938 годов в Испании с позиций, враждебных прогрессивным силам». А роман продолжал разгуливать в самиздате. Бенедикт Сарнов рассказывает, как в 1959-м к нему пришел Юлиан Семенов: «В общем, слово за слово, выяснилось, что у него есть машинопись русского перевода этого романа, и он — ну конечно, что за вопрос! — может дать мне его почитать. <…> К этому нашему разговору с интересом прислушивалась моя коллега Джана Манучарова, и когда Юлиан Семенов нас покинул, мы с ней быстро договорились, что если всё это не окажется пустым трёпом, читать „По ком звонит колокол“ мы с ней будем, конечно, вместе. <…> И тут остроумная Джана нашла гениальный выход. Давай,
В феврале 1960-го Анастас Микоян встретился с Хемингуэем. Надежды ожили. «Советская Россия», 19 февраля: «Где сейчас Хемингуэй, который много времени проводит в путешествиях? Ответ на этот вопрос дали газеты: первый заместитель Председателя Совета министров СССР А. И. Микоян посетил писателя в Гаване. Из Ленинграда на Кубу полетела телеграмма: „Литературный журнал ‘Нева’, открывший год окончанием романа Шолохова ‘Поднятая целина’, от имени 121 тысячи своих подписчиков и многочисленных читателей просит Вас разрешить публикацию романа ‘По ком звонит колокол’“. Через сутки пришел короткий ответ: „Очень рад, что вы печатаете роман. Лучшие пожелания. Хемингуэй“. Роман американского писателя будет опубликован в ближайших номерах „Невы“». Поторопились, однако: в «Записке Отдела Культуры ЦК КПСС» в Секретариат ЦК КПСС заметка названа «крикливой», характеристика романа — «несостоятельной», а обращение «Невы» к Хемингуэю — «ошибкой». 16 апреля и. о. главного редактора «Невы» Е. П. Серебровская и литературовед А. И. Хватов поехали за поддержкой к Шолохову. Тот написал министру культуры Екатерине Фурцевой:
«Ленинградский журнал „Нева“, опубликовавший вторую книгу „Поднятой целины“, решил опубликовать, разумеется, с соответствующими купюрами, роман Э. Хемингуэя „Под звон колокола“ (так у Шолохова. — М. Ч.). С Хемингуэем списались по этому поводу и получили его согласие. <…> Не мне говорить Вам о том, как важно было бы привлечь на нашу сторону Хемингуэя, и, думается, неспроста нанес ему визит А. И. Микоян, будучи на Кубе. А этого можно достигнуть, публикуя у нас Хемингуэя, не ограничиваясь одними лишь хвалебными отзывами о его творчестве. Сейчас стоит вопрос о передаче романа Хемингуэя журналу „Международная литература“. Это несправедливо, на мой взгляд. Пусть публикует „Нева“. Кроме этого, такое решение вызовет недоумение у самого Хемингуэя и даст повод буржуазной печати сочинять небылицы о том, что наши журналы не могут распоряжаться своими портфелями по своему усмотрению».
Фурцева обещала Серебровской, что после приезда Хемингуэя в СССР можно будет подумать о публикации в «Неве». Но Хемингуэй не приехал, а Комиссия ЦК КПСС по вопросам идеологии постановила: «Признать нецелесообразным публикацию в советском журнале романа Э. Хемингуэя „По ком звонит колокол“. Указать и. о. главного редактора журнала „Нева“ т. Серебровской Е. П. на допущенную ошибку, выразившуюся в организации рекламной шумихи вокруг этого произведения». Серебровскую вызвали в ЦК (как она рассказывала Орловой, начальник Отдела культуры Поликарпов распекал ее: «Вы что, хотите нас с братскими партиями поссорить?»), и она была уволена. А люди продолжали читать роман… Солженицын: «Это было начало ноября 1961 года. Я и пути не знал в московские гостиницы, а тут, пользуясь предпраздничным безлюдьем, получил койку. Здесь я пережил дни последних колебаний — ещё можно было остановить, вернуть. (Остался я не для колебаний, а для чтения самиздатского „По ком звонит колокол“, полученного на три дня)».
В 1962 году «Колокол» хотели печатать «Иностранная литература» и «Новый мир». В июле их главные редакторы, А. Маковский и А. Твардовский, обратились в ЦК с просьбой разрешить публикацию, но получили отказ. А. Беляев: «Выслушав гостя, Поликарпов развел руками. Сообщил, что мешает публикации книги одна „настырная читательница“ романа, „которая решительно с этим не согласна и выражает свое несогласие в резкой форме в письмах на имя первого секретаря ЦК КПСС“…» Но в том же году Идеологический отдел ЦК дал распоряжение перевести роман и издать для «своих» — хотя бы знать, что ругаем. Он вышел в «Издательстве иностранной литературы» тиражом 300 экземпляров, с грифом «Рассылается по специальному списку. №…» [39] . А. В. Блюм: «Книга не поступила ни в одну из библиотек; даже в бывших спецхранах крупнейших книгохранилищ (петербургских, во всяком случае), обладавших правом получения „обязательного экземпляра“, она отсутствует». Анатолий Медведенко: «Лучшее произведение будущего нобелевского лауреата у нас было издано под грифом „Для служебного пользования“. Оно представляло собой две книжки в мягком бумажном переплете белого цвета с тем самым предупреждением на титульном листе. Тираж был чрезвычайно мал, каждый экземпляр пронумерован, а допуск к роману имели, естественно, только избранные». Но даже для избранных в предисловии пояснялось — вдруг не разберутся? — «так, например, обращает на себя внимание не совсем правильная трактовка
39
В 1959 году таким же тиражом вышел перевод «1984» Оруэлла.
В начале 1963 года отрывки из романа хотели напечатать в «Неделе», Е. Д. Калашникова показывала Орловой корректуру. Но тут «оттепель» закончилась и публикацию запретили. Редакторы, однако, были упрямы. Орлова: «Чаковскому тоже захотелось вступить на разминированное поле. Он опубликовал отрывок из 43-й, завершающей главы романа „По ком звонит колокол“. Тот самый отрывок о последних мгновениях жизни Роберта Джордана, который Эренбург читал в ВТО летом 42 г.» Из редакционной врезки: «Как мы уже сообщали, издательство ‘Художественная литература’ готовит к выходу в свет роман Хемингуэя ‘По ком звонит колокол’». Теперь на лекциях можно было цитировать хотя бы эпилог романа по «Литгазете». Журнал «Звезда» напечатал мою большую статью «О революции и любви, о жизни и смерти» с подзаголовком «К выходу русского издания романа Хемингуэя „По ком звонит колокол“ (1964, № 1). Цитаты из романа, приведенные в моей статье по самиздатовской рукописи, я выверяла в Гослите по чистым листам. Но и на этот раз выход русского издания не состоялся, роман был запрещен и набор рассыпан. Руководители испанской компартии Долорес Ибаррури и Листер, их единомышленники возражали в ЦК против книги».
«Литературка» 24 августа 1964 года опять сообщала о готовящейся публикации — впустую; в 1965-м алма-атинский журнал «Простор» объявил, что напечатает роман — запретили. В марте 1967-го в журнале «Заря Востока» вышла статья Симонова о «Колоколе»: хвалил, но с оговорками: «Джордан — буржуазный гуманист… внутренне остается индивидуалистом и идеалистом», Хемингуэй «далеко не обо всем мог составить себе объективно верное представление». Орлова: «Как и за 30 лет до того, был и расчет. Быть может, в данном случае прежде всего расчет — „обернуть роман в вату“, чтобы его можно было напечатать». Капля камень точит… По словам Беляева, сотрудникам Международного отдела ЦК было поручено «уломать» Ибаррури. «Международники позвонили и сказали, что Ибаррури хоть и остается при своем мнении, но возражать против издания романа Хемингуэя „По ком звонит колокол“ в собрании сочинений писателя не будет. Готовьте соответствующую записку, наше руководство ее подпишет». Трехтомное собрание сочинений, включающее «Колокол», вышло в 1968 году (забавно, что в том же году был снят и запрет Франко на публикацию романа в Испании). Но перевод был цензурированный, с купюрами. Лишь в 2005-м роман вышел без купюр в издательстве «Азбука-классика». Но Хемингуэй был уже не в моде, и большинство из нас помнят тот, первый перевод. Что же от нас скрыли?
Читатель при слове «цензура» представляет радикальные изменения в тексте. На самом деле купюры были невелики. Убрали упоминание о Бухарине, которого к тому времени еще не реабилитировали. В переводе 1968-го Карков назван «одним из самых значительных людей в Испании» — в подлиннике было «один из трех самых влиятельных» (второй — Орлов, третий, возможно, Марти). В подлиннике за угрозой Каркова вывести Марти на чистую воду следовала фраза «Я добьюсь, чтобы тракторный завод не носил больше ваше имя» — цензура ее убрала, посчитав более крамольной, чем то, что Марти назван сумасшедшим убийцей. Хемингуэй пишет о столяре Хуане Модесто, который командует корпусом: «Он был намного умнее, чем Листер или Эль Кампесино» — эти слова в переводе исчезли. Из диалога Каркова с Эренбургом о Ибаррури зачем-то убрали пару реплик: «— Эта женщина не предмет для шуток. Даже для такого циника, как вы. Если бы вы были там и видели ее лицо и слышали ее голос! — Этот великий голос, — сказал Карков иронически. — Это великое лицо». У Хемингуэя написано, что военных командиров «послали учиться в Военную академию и Ленинский институт Коминтерна» — цензура вырезала упоминание о Коминтерне.
Но есть несколько важных купюр. «Готовящееся наступление было его первой крупной операцией, и пока Роберту Джордану не очень нравилось все то, что он слышал об этом наступлении». Далее в подлиннике следовало: «Там был Галл, венгр, которого будто бы расстреляли, если хотя бы половина из того, что слышишь у Гэйлорда, — правда. Возможно, лишь десять процентов того, о чем говорили у Гэйлорда, было правдой…»
«Во время революции нельзя выдавать посторонним, кто тебе помогает, или показывать, что ты знаешь больше, чем тебе полагается знать. Он теперь тоже постиг это. Если что-либо справедливо по существу, ложь не должна иметь значения». В подлиннике далее: «Лжи было много. Сперва его это смущало. Он ненавидел это. Но потом это стало ему нравиться. Было приятно быть посвященным и знать все изнутри, но это очень растлевало».
Был вырезан фрагмент: «Гэйлорд казался непристойно роскошным и развращенным. Но почему бы представителям силы, что управляла одной шестой частью суши, не позволить себе некоторых удобств? Что ж, они их имели, и Роберт Джордан, которого сперва отталкивали эти вещи, потом принял их и наслаждался ими». Дальше следовал абзац о любовнице Каркова — его тоже удалили. Исключено было упоминание о Кашкине и Гэйлорде: «Кашкина только терпели там. Очевидно, было что-то не так с Кашкиным и он искупал свою вину в Испании. Они не сказали ему, что это было, но, может быть, скажут теперь, когда он мертв».