Хэн Соло и все ловушки рая
Шрифт:
И глупо разинул рот, увидев, как первый снаряд легко смел минимальный дефлектор, а второй — разнес транспортнику плавник.
— Эти парни опустили тяжелые щиты, вот идиоты! — радовался Хэн. — Думали, будто прихватили нас за горло, и убрали дефлекторы!
Не стоило обольщаться, корвет еще мог ответить, поэтому Хэн не стал расслабляться. Как и Ялус Небл. Коротышка-суллустианин по-прежнему набирал скорость, а через несколько секунд приборы доложили о том, что «Илезианская мечта» благополучно
— Мы на очереди, — ухмыльнулся кореллианин. — Попрощайся с райской жизнью, конфетка…
Хэн разухабисто рванул рычаг мотиватора, и внезапно прилив энергии выбросил яхту в призрачный бело-серый коридор.
— А теперь — домой, — прошептал Хэн и обмяк в кресле, только сейчас осознав, насколько устал.
Бриа улыбнулась ему и легонько пожала руку. Мрров потерлась о плечо кореллианина скулой.
— Спасибо, — хором сказали девушки. Хэн никогда не чувствовал себя так хорошо.
12. Возвращение на Кореллию
Весь следующий день Мрров и Мууургх планировали медовый месяц, а Бриа с Хэном готовились к отлету. Прощаясь, Мууургх взял Соло за плечи и очень бережно прижал к себе.
— Я быть… ссскучать по тебе, — сказал тогорянин все еще запинаясь, но уже гораздо лучше обращаясь с общегалактическим языком. — Должно ли тебе уходить? Ты возлюбить Тогора, ты говорить так. Без тебя мне не находить Мрров никогда. Марграв весей Тогоры проессить меня произнести: оссставайссся с Бриа тут навечно, мы приглашаем. Ты смочь охотиться есс нами. Летать на мос-гот. Мы быть сссчастливы.
Хэн ухмыльнулся:
— И видеть Брию один раз в год? Боюсь, у нас, людей, так не получится. Но за приглашение все равно спасибо. Может, я еще вернусь когда-нибудь, проверю, как вы с Мрров поживаете.
— Хэн ессотворить именно так и сскоро!
Как всегда, под давлением эмоций Мууургх напрочь забывал язык. Тогорянин сгреб пилота в охапку и в порыве чувств оторвал от земли. Хэн тоже постарался обнять друга, надеясь, что останется в живых. Рядом менее экспансивно, но тоже тепло прощались девушки.
— Ты поборешь тягу к Возрадованию, — убеждала подругу бело-рыжая тогорянка. — Я же сумела. Я долго горевала, я жаждала Возрадования, но прошло много дней, и желание сошло на нет, и теперь оно не властно надо мной. И не будет никогда. Знаешь, что я сделала? Я разозлилась на работорговцев. Злость стерла желание.
— Хотела бы я быть такой же сильной, как ты.
— Ты уже такая, — заверила девушку Мрров. — Просто еще не знаешь об этом.
Хэн увел илезианскую яхту в небо Тогоры с искренним сожалением.
— Симпатичный мир, — заметил он, обращаясь к Брие, которая сидела рядом с ним в кресле второго пилота. —
— Да, — согласилась девушка. — К нам они были добры. А вчерашнего дня я никогда не забуду, проживи я хоть сто лет.
Хэн улыбнулся.
— Я тоже, солнышко. Всю сознательную жизнь мне хотелось сойти по трапу и вести себя как простой человек. Никаких там афер, и о службе безопасности не нужно думать, и контрабанда не жжет карман. Спасибо тебе… теперь я знаю, каково это.
Перед ответной улыбкой он не устоял, наклонился и торопливо чмокнул Брию в щеку.
— Я… это… — тут Хэн смутился, покраснел так, что собственные уши показались ему сигнальными маячками, и заткнулся.
Геройски расправив плечи, он уставился на пульт управления, словно в жизни не видел ничего важнее. Бриа молча сидела рядом и пристально наблюдала, как Хэн
делает вычисления для гиперпространственного прыжка, как вводит координаты в навигационный компьютер. А когда звезды растянулись в длинные белые нити — яхта благополучно ушла в прыжок, — девушка развернула кресло и поймала спутника за руку.
— Ну что же ты замолчал? Продолжай. Ты что-то хотел мне сказать?
Попытка сделать вид, что невинен, словно младенец, с треском провалилась. Хэн покраснел еще пуще прежнего.
— Э-э… это ты о чем?
— Ты собирался мне что-то сообщить, а потом вдруг безумно заинтересовался приборами. Видишь, мы уже в гиперпространстве, нечего пялиться на пульт, как будто видишь его впервые в жизни, — девушка улыбнулась. — Я жду.
— Да я тут размышлял… вот… о том, что проголодался! Просто умираю от голода! Давай перекусим.
— Мы ели перед отлетом, меньше часа назад, — напомнила Бриа, завладела второй его рукой и, сколько бы Хэн ни вырывался, отпускать не собиралась. — Признавайся.
— Ну… вот я и говорю, я опять есть хочу!
— Неужели?
— Я… Бриа, конфетка… ну не умею я!
— Умеешь.
— Чего, например?
— Ты умеешь летать. Драться. Всех спасать.
— А… ну да, — Хэн вновь скосил глаза на девушку, и внезапный прилив отваги мгновенно иссяк. — Бриа, я вот тут пытаюсь сказать тебе… сказать, что…
Он откашлялся и уныло подытожил:
— И ничего не получается.
— Я знаю.
Бриа помолчала, поднесла его ладонь к губам.
— Я знаю, Хэн. Я тоже тебя люблю.
Он удивился, перепугался и обрадовался одновременно.
— Правда?
— И давно. Я влюбилась в тебя, когда ты не ушел, хотя я все время гнала тебя.
— Правда? А я и не знал, пока… не знаю я, когда понял. А когда выяснил, то струсил, как дурак. Со мной раньше никогда не случалось ничего подобного.
— Ты никого не любил? Или тебя не любили?