Хей, Осман!
Шрифт:
В сущности, мы очень мало знаем об Эртугруле. Он был хорошим кочевником, хорошим вождём своего рода и хорошим отцом своему сыну.
В знак траура по умершему вождю люди надели тёмные синие одежды и повязали головы тёмными синими повязками.
Мёртвое тело обмыли, накинули через голову, не надевая в рукава, рубаху, на лицо положили чалму. Затем обернули мертвеца в его нарядную верхнюю одежду. Имам назвал умершего шахидом [256] :
256
...шахидом...–
– Он долго болел, а это ведь всё равно что быть убитым за веру! Он - шахид!..
Покойного завернули в кусок белой ткани, называемый «уров», а поверх - в кусок ткани «малла». Уров был длинным, со стороны головы и ног оставались концы в две пяди; концы эти связали узлом. И опуская мёртвого в могилу, придерживали за эти концы. Под уров на тело мёртвое положили новую войлочную шапку и кусок белой ткани; эти дары назначались тому, кто выкопал могилу и открыл мёртвому лицо. Уров оставили в могиле, а малла имам велел взять и отдал Осману:
– И тебя похоронят с этим! Но пусть твоя смерть случится ещё через много, много лет!..
Наконец-то Осман мог войти в свадебную юрту, к жене. Он не видел Мальхун тысячу лет. Столько всего случилось за это время!.. Случилась крепость, случилась смерть!.. Он хотел соблюсти траурное воздержание. Он уже с некоторой досадой ожидал увидеть на лице Мальхун выражение тревоги; он даже опасался её упрёков. В ответ на подобные упрёки ему пришлось бы огрызаться по-мужски... И в то же время Осману так хотелось увидеть жену!..
И было таким облегчением душе - увидеть её спокойной, дружелюбной, любящей...
– Ты - самая прекрасная жена на свете!
– говорил Осман.
– Знаешь, как говорили мои предки о плохой жене: «Когда к ней в дом из степи придёт стыдливый гость, муж её дома скажет ей: «Встань, принеси хлеб, поедим, пусть и этот поест»; она скажет: «У тебя испечённого хлеба не осталось» . Так говоря, она ударяет себя по задней части, оборачивается к мужу боком, потом опрокидывает перед ним скатерть; хотя бы сказал тысячу слов, она ни одного без ответа не оставит, на слова мужа внимания не обратит. Это - основа слёз пророка Нуха; от такой также да сохранит вас Бог, такая женщина к вашему очагу пусть не приходит!»
Мальхун смеялась, затем спросила:
– А что о хорошей жене говорится?
– О! О хорошей куда меньше слов: «Когда из степи в дом приходит гость, когда муж её на охоте, этого гостя она накормит, напоит, уважит и отпустит» [257] .
Мальхун смеялась весело. И Осман чувствовал, что она ему - ближе всех! Она и молодой Михал, Куш Михал. Они не просят, не ждут от него откровенности. Им не нужно, чтобы он каялся, делился с ними своими
257
Из «Книги Коркута». Перевод X. Короглы.
– Мальхун!
– говорил Осман.
– Прости меня. Я ничего не привёз тебе, ни украшений, ни тканей красивых...
– Не надо, не надо!
– Мальхун смеялась и махала на него руками. — Ты жив! И более ничего не надо для меня!..
Он понял тотчас, как она тревожилась о нём. Но ему было по душе то, что она смеётся, и лицо у неё не грустное...
– Мальхун! Крепость Ин Хисар, наша первая крепость, - вот мой подарок тебе! В этой крепости будет построен наш первый дом. Я не приведу тебя в чужой дом, в дом захваченный! Дом для тебя поставлен будет совсем новый, и всё убранство будет новое. Ты увидишь!..
Было хорошо...
Но не так долго пришлось наслаждаться отдыхом, покоем, любовью жены молодой... Осман собирался вернуться в крепость, но оказалось, что возвращаться ещё не время. Эртугрул ещё при жизни своей сделал Османа вождём. Осман и не думал, что начнётся смута. Сару Яты сказал, что Тундар подкупает людей.
– Боюсь, не обойдётся без крови!..
Люди становища и вправду разделились. Меньшая часть поддерживала Тундара. Сыпались градом обвинения Осману:
– Мы жили спокойно прежде. Никаких крепостей не завоёвывали!..
– Зачем нам какая-то крепость?! Видали мы Биледжик! Мы никогда не будем жить под этими каменными кровлями. Там задохнуться можно!
– Мы всегда брали девушек из нашего становища. Только Осман взял чужую. Из-за неё война и все беды!
– Сколько народа погибло из наших! И Осман не остановится. Он хочет нашей гибели!..
Уже размахивали руки, правда, не мечами и не саблями, но палками заострёнными, да и ножами длинными...
Осман молчал, слушал и смотрел. Подумал, что уедет в Ин Хисар и возьмёт с собой Мальхун... Только сказал:
– Я оправдываться не буду...
Руки за спину заложил, пальцы сцепил на поясе...
– Вы что?!
– кричал Сару Яты.
– Осман хочет добра вам.
Он хочет, чтобы вы богатели, чтобы вы жили не хуже, чем неверные, и не хуже, чем тюрки в городах. Поставим дома и мечети, как в Конье!..
Разноголосые крики прервали речь Сару Яты:
– Да не надо нам ничего! Мы будем жить, как жили, как жили и наши предки! Не хотим мы платить кровью и жизнями наших сыновей, нашими жизнями, за прихоти Османа!
– Пусть Тундар будет вождём!
– Тундар!
– Тундар!..
– Осман погубил его сыновей, погубит и наших сыновей, и нас! И жены и дети наши пропадут!
– Тундар!
– Пусть будет Тундар!..
– Тундар - трус!
– закричал Сару Яты.
– Наши храбрые предки никогда не сдавались, не жаловались, не хныкали, когда теряли своих близких. Тундар - трус!..
– Осман!
– Осман!
– Пусть Осман будет вождём!
– Осман - молодой и сильный! Не пропадём за ним!..