Хиллингар

Шушканов Павел

– Могу предложить бутерброд, – сказал администратор. Я продолжал про себя звать его так, хотя на белом выцветшем бейджике, оставленном на столе, значилось – Борис Борисович. Надо привыкать к именам, а не к ярлыкам. Тем более, что я тут надолго, а администратор гостиницы совмещал еще много должностей, включая повара. Оценить этот его навык я не успел, но на бутерброд согласился.

– Борис Борисович? – уточнил я.

Он неуверенно кивнул и полез в маленький холодильник. На его столе, усеянном крошками и кругляшками бумаги от сломанного дырокола лежала яркой обложкой вверх мятая книжка – «Загадки цивилизаций докембрия». Шапочки из фольги поблизости видно не было. Борис Борисович победно

извлек новый батон колбасы и начатый пакет майонеза.

– Без майонеза, если можно, – сказал я. – А вы не видели, не спускалась ли девушка, с которой мы заехали одновременно? Анна.

Борис Борисович пожал плечами. На нем был яркий свитер с мордой медведя, и медведь на короткий миг вытянул морду. Борис Борисович нарезал колбасу на щедрые кругляшки.

– Не видел. У вас жителей «большой земли» завтракать не принято, я так понял, – он говорил не укоризненно, просто, казалось, делает себе пометку на будущее. – Может пара жареных яиц – все что я могу предложить, но у нас маленький отель. Есть еще один, на краю поселка возле скал. Он больше, и туристы в основном едут туда, – последнее он произнес с легким сожалением. – Зато они могут предложить телескоп на террасе и полный пансион.

– Я не собираюсь съезжать, – заверил я.

Борис Борисович промолчал, но кажется, был удовлетворен.

Я забрал огромный бутерброд, неожиданно оказавшийся бесплатным.

– Вы ведь тоже приехали посмотреть на хиллингар?

– А сюда едут за чем-то еще?

– У нас красиво. Ночами бывает северное сияние, но нечасто, а на берегу…, – он вдруг спохватился и убрав книжку принялся оттирать стол от крошек. – Да, хиллингар – это главное, конечно.

Борис Борисович налил мне чай в большую кружку и вернулся к книжке, что-то бубня под нос.

– Интересно? – полюбопытствовал я.

Он взглянул на обложку, будто увидел ее впервые.

– Тоже интересуетесь? Могу предложить, как дочитаю.

– Может позже, – я подался вперед и навис над стойкой. – То, что вчера тут произошло… Мне же это не показалось? Того парня погрызли какие-то редкие твари?

Борис Борисович умело делал вид, что не слышит меня. Он слегка кивал, словно соглашался и напевал под нос мелодию собственного сочинения.

– Тот парень, – напомнил я о себе. – Вы знаете его? Что с ним случилось?

– Несчастный случай, – он говорил настолько уверенно, словно пытался убедить в этом не меня, а себя. – В море упал.

– А как же раны? Это действительно были миноги?

– Не силен в этом, не силен… Еще чая?

«Миноги», – записал я телефон. Уже что-то. Все же с этого городка можно надавить куда больше, чем пара фотографий миража. А значит в этой лотерее я если и не взял джекпот, то еще один бесплатный билет точно!

В приподнятом настроении я направился к столику у окна.

После позднего завтрака, я решил наконец выбраться из отеля и осмотреться. Ани все еще не было видно и за ее дверью царила тишина. Я надел просохшую за ночь куртку и теплые носки – единственное что в маленьком комплекте одежды оказалось действительно полезным здесь. Борис Борисович проводил меня шуршанием страниц.

***

Никогда прежде я не думал, что однажды окажусь здесь. Начинающий путешественник обычно грезит вершиной Эвереста, Тадж-Махалом и зелеными горами Новой Зеландии, но на деле начинает с гранитных набережных северной столицы, в которых теряется на несколько насыщенных недель, а потом фотографирует облезшие стены и желтые купола монастырей в провинциальных городках и постоянно порывается то на Байкал, то к руинам кавказских крепостей. И я не был исключением. Из каждого городка я отправлял

домой по открытке без обратного адреса, продвигаясь все дальше на север, пока не оказался здесь. Скорее всего я застрял бы в районе Пскова и вернулся в ставший родным Смоленск, если бы не рассказ случайного путника на вокзале о миражах, которые можно увидеть только здесь. Он энергично ковырял вилкой остывший омлет и ел так быстро, словно это был его первый обед за неделю, а я лениво потягивал невкусный и неоправданно дорогой вокзальный кофе. Он говорил, что хиллингар – то, что действительно нужно увидеть. И сфотографировать, если получится. А потом отправить в журнал. На этих словах он сунул мне мятую визитку, которой я заложил мягкий томик Мураками. Потом он молча доел и нарисовал мне карту прямо на обложке моей книги вместе с графиком движения поездов и автобусов. С середины пути предлагалось продвигаться нерегулярным транспортом, в который входил и баркас до полуострова.

Вспоминая странного путника, я смотрел на холодные камни и нисколько не жалел о том, что добрался досюда. Пусть мираж и не увидеть, когда небо затянуто облаками, но так и мне спешить некуда. За пределами этого места – только желтые купола, мечты о Байкале и кофейни Смоленска – это я знал точно и осознавал почто что с грустью. Хотя и тут не выйдет остаться навсегда. Короткое лето быстро пойдет, а за ним придет зима, похожая на вечность.

Я вдохнул полной грудью морозный воздух и оставив за спиной стены отеля направился к городку, загребая ногами снег.

Городок был совсем небольшим – домов двадцать, пара отелей и пристань. Все необходимые для жизни места вроде единственного магазина и аптеки прятались прямо тут на первых этажах невысоких зданий, не сильно привлекая к себе внимание излишними вывесками.

Городок был не только маленьким, но и на удивление скучным. Две его улицы я обошел трижды за полчаса, купил в номер пакет сладких сухарей, оказавшийся неожиданно дорогим, и отправился в сторону моря. Одна узкая дорога вела обратно к пристани, другая тянулась к высоким скалам, под которыми блестел синими окнами двухэтажный, похожий на коробку с косыми стенами отель. Мне казалось, что тут должно быть что-то привлекательное и заманивающее вроде побелевших от времени и ветра костей огромного кита на берегу или выброшенного на сказы остова ржавого корабля. Но тут были только скалы. И табличка об охраняемой территории. Я прошел вдоль ограждения и вышел на каменистый берег. Желто-зеленые камни лизала тяжелая холодная вода.

Борис Борисович говорил о красоте. Пожалуй, он был прав. В промерзшем каменистом берегу и ледяных волнах, накатывающих на него как потоки вязкой смолы было свое очарование. Наверное, я всеми силами пытался себя убедить, что поездка сюда не была напрасной тратой последних денег и времени, но пока ничего не говорило об обратном. Первое впечатление от ледяного моря не успело растаять, а на него наслаивались как волны новые и новые – тишина, безмятежность и холодная красота побережья. Конечно, все забудется дней через пять, а после первого созерцания фата-морганы – возможно сразу. Но пока я наслаждался тишиной и спокойствием. Правда недолго. Шорох гальки я услышал одновременно с негромким окликом.

– Ждан Сергеевич!

Я обернулся. Вчерашний долговязый незнакомец к пальто смотрел на меня с возвышенности на берегу. Он все еще был в пальто и больше ничего не говорил. Просто произнес мое имя, словно совершил какой-то свой личный и при этом довольно древний ритуал. Он смотрел на меня так же пристально как вчера, подставив лицо ветру. Поднятый воротник закрывал его уши, но это не спасало. На коротко подстриженной голове не было никакого головного убора. Он выглядел довольно странно.