Химера
Шрифт:
— Светозарный отец, — один из стражников обратился к проповеднику. — Они уже здесь, сегодня пораньше.
— К сожалению, мне пора, брат, — произнёс проповедник. — Приходи на мою следующую беседу, здесь же, завтра. Перед тем, как уснуть, обрати свои молитвы к Святому Солнцу, и оно услышит тебя даже ночью.
Ближайший стражник многозначительно прокашлялся и пригласил Ладаима на выход. Крысолов нарочито неторопливо поднялся, расправил плащ и побрёл к двери. Краем глаза он уловил движение на другом конце зала. Со стороны кухни появилась целая вереница юных девушек и один крепкий парень. Ладаим сразу узнал одну из них:
Тивалийский наёмник решительно захлопнул дверь за Лисом, раздался звук запирающегося замка. Ладаим перешёл на другую сторону набережной и заглянул в мерцающие окна на верхнем этаже постоялого двора, где уже появились силуэты наёмных блудниц.
В мыслях Ладаима уже складывался план, но по дороге сквозь празднующий город он, сам того не замечая, задумался о словах Иштаима. Он не забыл о Святом Солнце даже спустя пятнадцать лет в Летаре. Он не отвернулся от Фарахшатаим, даже когда его, беззащитного десятилетнего юнца, вчетвером тащили в трюм неприметной галеры в порту Идалла. Когда его и дюжину других детей пересадили в тесную клетку в священном городе Аноре, он видел вокруг лишь шесть серебряных лучей Далёкой Звезды, но даже тогда не забыл учение родителей.
Ладаим верил, что это Солнце тогда заставило караван сбиться с пути у берегов Сальмены и вывело их туда, где шли бои меранийских захватчиков и защитников запада Летары. Часть его противилась этому заказу, но другая вопрошала: где был служитель Иштаим и сабли его наёмников, когда работорговцы из Нодемара делали с ним всё, что хотели?
Гадюка неспроста дала этот заказ ему. Он был проверкой того, сможет ли Крысолов убить воплощение прошлого ради тех, кто дал ему будущее. Ладаим был уверен, что сможет. Он мысленно поблагодарил Химеру, что так любил трепаться о «Багровом Шёлке» и его работницах.
«Чего же ты там задумал? — подумал Крысолов о надоевшем товарище. — Только не сдохни. И нас за собой не тащи».
Глава 10. Мы все достойны прощения Святого Солнца
«Я проехал немало городов и видел множество празднеств. Все они были разные, но одна вещь их всё-таки объединяла. Люди веселились так, как будто не было ни вчера, ни завтра. Как будто не им смотреть в глаза соседям и самим себе». Альтун Десять Дорог, «Путешествие и Летары в Нодемар».
Химера быстро понял, что ненавидел долгие поездки. Всю жизнь он не покидал ближайших окрестностей Басселя, и представить не мог, как свободные люди переживали многодневную езду по трактам, что пересекали всю Большую землю.
В этот раз ему было позволено занять второе место на козлах семейной повозки Бертольда, вместо того чтобы трястись там, где чуть больше дня назад везли несвежий труп садовника. Зад Химеры начал болеть, едва Застенье скрылось позади, а впереди, как говорил Вийм, оставалась добрая часть дня в дороге.
Варион пытался развлечь себя и обдумывал разные пути отхода на случай, если последняя нить не выведет его к Лейне Броспего. Каждый в Приюте считал своим долгом напоминать молодым о бесполезности побега. Коршун чаще всех рассказывал об ужасах, которые случатся с теми, кто без спроса уехал дальше
О далёких землях Химера слышал лишь в редких беседах с теми, кто там бывал. Знал он немного. Анор, например, был сердцем той цивилизации, что бежала со Старой Земли через Жемчужное море, когда Вечный Гон Годарана вытеснил их с родных земель. Лишь в нынешнем священном городе Звезды они нашли спасение семьсот лет назад. Оттуда беглый народ расползся по неизведанному континенту, вытесняя местные племена и легендарных козлоголовых упиров. Со временем Анорцы освоили всё больше земель, которые потом откололись и стали нынешними Меранией, Алледаном, Летарой, Хемеленом и Вальдарой.
Химера не слишком вникал в истории о соседних странах и древних сражениях с упирами и годаранцами. Его больше волновало то, где в Басселе вкуснее кормят и где девки податливее. Сейчас он же жалел, что не слушал внимательнее. Может, и нашёл бы безопасный уголок в мире.
— Я вот чего ещё хотел спросить, — Вийм в очередной раз попытался завязать разговор. Телега уже тащилась по землям Стурбе. — Ты же давно в этом самом?
— В каком самом? — Химера притворился, что не понял. Ему совсем не хотелось вести беседы с Виймом до приезда в Бор.
— Ну, в Лисах, — брат Нималии понизил голос, хотя вокруг были лишь поля ржи. Только лошадь могла их услышать. — Ты не считал, сколько людей убил всего? Много, наверное?
— Не считал, — произнёс Варион. — В Приюте запрещают слишком много об этом думать. Сам-то убивал кого-нибудь?
— Нет, но хотел бы, — Вийм поспешил объясниться, когда Химера отстранился от него и чуть не упал с козел. — Чего ты удивляешься? Мудаков вокруг столько, но я им разве что морду могу набить, и то не всем. А мне вот интересно почувствовать, как это. Но куда мне? Сразу возьмут за шкирку — и голову рубить. Вас зато хорошо защищают.
— Мы сами себя защищаем.
— А Настоятель ваш как же? Ты вот его видел? — Варион покачал головой, и Вийм продолжил. — Я тебе по секрету скажу, недавно с одним из ваших разговаривал. Он из последних уже в Морде под утро остался. Напился — и давай мне уши мыть. Говорит, догадался, кто такой Настоятель.
— И кто же? — Химера вспоминал встречу в темнице. Тот седеющий мужчина со статной фигурой не показался ему знакомым.
— Так ведь Хамарант! — Вийм многозначительно замолчал в ожидании реакции, но её не последовало. — Ну а что? Мужик богатый, знатный. Был таким ещё до того, как племянница за Содагара вышла. У его семьи же уделы ниже по Сальмене. Они своё ополчение давали герцогу, когда алледанцы пытались реку перейти. Так и выслужился перед Его Сиятельством.
— Какой на хрен Хамарант? — выпалил Химера. — Он долбанный торгаш, куда ему до Настоятеля?
— Ну кто-то же вас покрывает! — не унимался сын Бертольда. — Вы уже лет тридцать людей убиваете, а вас даже не ищут толком! Потому что какой-то толстосум в деле!
— Нас не ищут, потому что это никому не сдалось. Слишком долго и дорого. Верные, например, вообще не скрываются, а всё равно существуют. Пару их отщепенцев казнят раз в год, а остальные живут спокойно.
— Верные стригут кошели в переулках да деньги дерут за защиту лавок. А вы режете глотки жрецам и вельможам!