Химера

Адамов Марк

— Горожане! — воскликнул появившийся перед собором глашатай. — Горожане, внимание! Милостью Далёкой Звезды посланный герцог земли Бассельской и защитник левобережья Сальмены лорд Содагар!

Почти все на площади радостно завопили. Ладаим не поддался всеобщему восхвалению герцога и лишь спокойно наблюдал за церемонией со стороны.

Горожане расступились перед колонной, а гвардейцы встали стеной между Собором и толпой. Содагар неспешно сошёл с могучего вороного коня и поднялся на верхнюю ступень, где его

уже поджидал жрец Мадугар. Для верховного священнослужителя всей Летары последний был слишком уж молод и статен.

— Жители Басселя! — глубокий бас герцога разнёсся по центру города. — Наступила очередная Жатва, а значит мы с вами почти пережили ещё один год. Я рад видеть всех вас! Рад видеть гостей из далёких земель, но ещё больше рад видеть тех, кто день ото дня работает на благо нашего великого города. Благодаря вам, наши амбары и погреба полны и готовы к зиме! Вы заслужили это празднество, так празднуйте же! Да славится Бассель!

— Да славится Далёкая Звезда! — возликовала толпа в ответ Содагару.

Вскоре слово взял верховный жрец Мадугар, но его Ладаим слушать не стал. Народ любил герцога Содагара, пусть Лис и не понимал за что. Едва ли горожане не знали, что полными погреба и амбары были, прежде всего, в хорошо защищённом замке, а не в их домах.

Крысолов ценил речи Содагара не за льстивые лозунги, а с практической точки зрения. Всякий раз он надеялся, что кто-нибудь попробует напасть на герцога прямо во время выступления. Этого глупца, конечно, ждала смерть, но Ладаим надеялся таким образом оценить сильные и слабые стороны защиты Его Сиятельства. На случай заказа.

К наступлению темноты Крысолов уже подготовился и ждал в нужном месте. Поддельная борода из клоков жёстких волос, купленных у знакомого брадобрея и держащаяся на слое воска, страшно кололась и норовила отпасть. Ладаиму уже не терпелось разобраться с заказом и снять её дома острым лезвием.

Лис дождался, пока шестёрка девушек из «Багрового Шёлка» появится в переулке за «Золотом Сальмены» и вальяжно отправился прямиком к ним. Те принялись перешёптываться и посмеиваться над появившимся перед ними Ладаимом.

— Так это ты дружок Маграта? — удивилась одна из них. Смуглая, почти бронзовая, она явно была родом со Старой Земли.

Ладаим в ответ кивнул.

— М-да, как бы госпоже деньги не пришлось возвращать, — не оценила девушка с сиреневыми волосами. В ней Лис опознал ту самую любимицу Химеры, Сирень.

Теперь Крысолов лишь скромно улыбнулся.

— У тебя языка что ли нет? — удивилась смуглянка. — Тогда ты этому проповеднику вообще не понравишься.

Вскоре в переулке появилось двое тивалийских наёмников. Ладаим старался держаться в тени, но те были слишком увлечены разглядыванием девушек, чтобы обратить внимание на какого-то типа с поддельной бородой.

Наёмники повели делегацию

из «Багрового Шёлка» через задний вход постоялого двора. Они пересекли кухню с хозяйственной частью и оказались в опустевшем зале «Золота Сальмены». Этим вечером никто не задержал проповедника, и он, вероятно, ждал наверху.

Ладаим послушно проследовал за тивалийцами по лестнице. Наёмники направили его в дверь точно напротив, а сами начали разбирать девушек и расходиться по остальным комнатам. Крысолов кивком поблагодарил стражников и направился к покоям проповедника.

Иштаим открыл дверь после первого же короткого стука. Из одежды на нём была всё та же жёлтая роба служителей Солнца. Носить свои привычные одеяния в Басселе ему было вдвойне опасно: жёлтый издавна оставался цветом герцога, а не проповедников-иноверцев.

Просторная комната была вся уставлена свечами, без которых молиться Фарахшатаим было нельзя, золотыми и серебряными статуэтками, дорогой посудой. На такие роскошные подаяния от сменивших веру иноземцев бродячие проповедники и могли себе позволить лучшие постоялые дворы и блудниц из «Багрового Шёлка».

— Проходи-проходи, — запричитал Иштаим. — Я почти готов. А где же Маграт? Такой хороший был юноша, мне понравилось. Ну ладно, я всегда открыт чему-то новому.

Ладаим молча пересёк комнату и подошёл к огромной, больше чем «Шёлке», кровати.

— Ты не молчи, расскажи о себе, друг мой. Подожди-ка, — проповедник наконец заметил узоры на одежде Ладаима и перешёл на тивалийский. — Так ты из наших земель! А я по привычке всё на их языке говорю, ужас! Слушай, а не ты ли у меня вчера был, брат?

Крысолов кивнул.

— Ну вот, а я-то расстроился, что ты не пришёл сегодня на проповедь! — Иштаим подошёл к Лису и провёл дрожащей рукой по его щеке. — Что это за борода, брат мой? Стыдишься своего занятия? Не стоит. Мы все достойны прощения Святого Солнца, и есть разные способы его получить, прикоснуться к его теплу. Я тебе сейчас покажу один из них.

Рука проповедника скользнула вниз по спине Ладаима. Лис решил, что момент настал, и вытолкнул языком спрятанную во рту монету. Этим леттом он пожертвовал как раз на такой случай, когда заточил его с одной из сторон.

Крысолов выплюнул монету и перехватил её правой рукой. Его левая ладонь накрыла рот проповедника, а заострённый летт прошёлся по шее жреца прямо под углом челюсти. Кровь хлынула из вскрытой жилы, но Ладаим успел уйти в сторону, и багровый поток выплеснулся только на белоснежное покрывало.

Лис держал проповедника, пока его хрипы не затихли, и отбросил безжизненное тело на шикарную кровать. Он сделал всё чисто, даже не запачкался кровью, но чувствовал себя всё равно неважно. Словно убил часть самого себя, своей родины. Наверное, этого и хотела Гадюка.