Химера
Шрифт:
— Занят я… Дела у меня, дела… Что хотел, подполковник? — рявкнул Еремин, напугав стоящего рядом лейтенанта до полусмерти.
Анисимов опустил голову. Простоял так несколько секунд. И лишь потом печально произнес:
— Его зовут Максим Александрович…
— Откуда?.. Что ты имеешь в виду? — с удивлением спросил Еремин, но лицо его уже растянулось в довольной улыбке. В глазах заиграли дьявольские огоньки.
— Террорист — мой сын… — с трудом выдавил подполковник и поднял голову.
В кабинете воцарилась мертвая тишина. Было даже слышно, как бежит по проводам электрический ток и скрипят шестеренки в головах. Анисимова пожирали
— Ну и сволочь же ты воспитал! Ты же его готовил. Под трибунал пойдешь!
— Не тебе нас судить. Это удел людей, а ты никогда не был человеком, — загробным голосом произнес Анисимов, повернулся и побрел по коридору.
— Остановить его! — заорал полковник что есть мочи. Пара его бойцов тут же сорвались с места.
Анисимов нехотя развернулся вполоборота. Но теперь в его руке сверкал хромированный пистолет.
— Хотите жить, не мешайте. Я разнесу вам головы раньше, чем надумаете нажать на курок. Мне нечего терять…
Спецназовцы остановились, переглянулись и покорно опустили оружие в пол.
— Вы оглохли? Я вам сам сейчас мозги вынесу! — вопил Еремин, хватаясь за кобуру, но его угрозы проходили мимо их ушей. — Уроды…
В коридоре послышались удаляющиеся шаги, и сразу же раздался выстрел… Полковник повернулся в сторону ошарашенной публики и радостно произнес:
— Ну вот и все… «Хер» майор, пиши в рапорте «тридцать». Нравится мне это число. Гораздо лучше звучит…
В этот момент я почувствовал, как неукротимая ярость проникает в каждую клетку тела. Она пожирает их изнутри острыми челюстями. С каждой секундой ярость набирала мощь. Я ненавидел «черного недочеловека» все сильней… Дьявол его раздери! Это же он запрограммировал Максима на убийство! Вот почему при нашей первой встрече я видел на плече мальчика прозрачного орла…
Кровь неистово бурлила. Судороги раздирали мышцы. Сердце молотило как бешеное. Внутри меня разгорался неподвластный огонь, который вскоре поглотил без остатка. Я взглянул на руки, но вместо них уже торчали мощные когтистые лапы, объятые ярко-красным пламенем. К тому же, к моему удивлению, я теперь стоял на четвереньках. Но это было не самое странное. Теперь я смотрел на себя с нескольких сторон сразу. И то, что я видел, мне совсем не нравилось. Я превратился в огненную химеру…
«Боевая трансформация завершена», — раздался чужеродный голос в голове.
Я был сгустком первобытного ужаса… Отвратительным трехголовым чудовищем, рожденным больной фантазией вездесущего изначального разума. С головой и телом громадного льва, покрытыми крупными золотистыми чешуйками. С лохматой гривой, в которой вместо шерсти плясали языки пламени, меняя цвет от соломенно-желтого до небесно-голубого. С безразмерной пастью, забитой под завязку зубами-лезвиями. Из нее вырывалось разгоряченное, газообразное дыхание, способное убить все живое. Да и неживое, перевоплощая все и вся в перегретую вулканическую магму. Прямо из спины торчало передняя часть туловища рогатой козы. Я знал, что она могла одним взглядом похоронить в холоде любое самое упорное сопротивление. Вместо хвоста — кошмарная рептилия. С раздвоенным языком. С клыками, наполненными смертельным ядом. Белесыми глазами, способными обречь на вечные страдания разум, превратив его владельца в камень.
Вскоре я освоился в обновленном фантастическом теле и научился им управлять. Оставалось сделать то, зачем я сюда прибыл. Уничтожить Еремина… Других вариантов для меня сейчас не существовало.
Взор
Полковник был похож на зомби. Шершавая серо-зеленая кожа в незаживающих гнилостных язвах. В отвратительных рубцах с запекшейся кровью и сиреневых трупных пятнах. Местами она почернела и разложилась, обнажив сухожилия и пожелтевшие растрескавшиеся кости. Пустые глазницы. Обезображенный и сгнивший наполовину нос. Скрюченные ссохшиеся конечности с длинными искривленными ногтями. Сгорбленное тело дряхлого старика, от которого несло смрадом приторно-сладковатой гнили.
Его жизненные силы и душа были высосаны со всеми потрохами артефактом. И я сейчас видел сущность этого предмета. Прозрачный орел величественно восседал на плече Еремина.
Из моей пасти вырвался грозный, вызывающий трепет рык и вылетел столб ярко-красного плотного огня… Но я промахнулся… лишь испепелил дотла перья на хвосте орла. Страшная птица с пронзительным клекотом взмыла к потолку и полетела на свободу к открытому окну.
Я пригнулся к полу и вложил все силы в стремительный бросок. Расстояние сократилось в одно мгновенье. Птица сделала крутой вираж и нырнула вниз между когтистыми лапами. Она могла бы сейчас безнаказанно ускользнуть, но я был готов. Орел не застал меня врасплох. Мой хвост метнулся в молниеносном выпаде и сомкнул стальной хваткой челюсти на ее хлипком горле. Птица еще трепыхалась и била крыльями, но все уже было кончено… Я мягко приземлился на пол. В глаза ударила ослепляющая вспышка света…
Голову через ушные отверстия заполнял неразборчивый шум. Как будто кто-то стонал… или скулил… Глаза легко открылись. Я попытался встать, но не смог. Это начинает уже надоедать…
Вновь я прикован руками и ногами к стулу, который стоит в центре бетонной конуры. И это явно не комната для увеселений, а самая что ни на есть настоящая камера пыток. Конечно, не такая «фешенебельная», как у инквизиторов. Более современная. Ухоженная… И даже с электрическим светом вместо коптящих факелов. Но от этого цепенящего ужаса она меньше не наводила.
Я продолжил осмотр камеры, но не нашел ни орудий пыток, ни следов их использования. Хотя это ничего не значило. В стенах вполне могли быть встроены скрытые от ненужных глаз тайники. Или даже целые шкафы с изуверскими приборами. А кровь с пола регулярно отмывали…
Но зато я обнаружил нечто другое… Справа от меня, в темном углу, я заметил крошечное, скрюченное в три погибели существо. Оно уставилось на меня расширенными глазами, словно филиппинский долгопят-переросток. В их глубине я видел неописуемый ужас, граничащий с безумием. Именно эта тварь и издавала гадостные однообразные звуки, разламывающие мозг.
— Ты… Ты… Ты… — бормотала она.
Или, вернее, все-таки он. Ведь раньше это существо определенно было мужчиной. Но, безусловно, не из-за поступков, а лишь в силу наличия первичных и вторичных половых признаков. В углу сидел полковник Еремин…
— Что ты канючишь? — сдержано спросил я его, но ожидаемой реакции не последовало. Он так и не замолчал.
— Ты… Ты…
— Да заткнись ты! — заорал я на полковника, и на этот раз это возымело эффект.
Полковник затих и даже немного, но все-таки сузил пугающие глаза. Посиневшие губы его беззвучно поддергивались. Взмокшие волосы «шевелись» от неизвестных мыслей, но вскоре он все же переборол себя и выдал осмысленную речь: