Химеры 2
Шрифт:
– Да ну? И как это ты разумеешь?
– Созидательная деятельность лучше разрушительной, ты согласен? Кто у нас занимается созидательной деятельностью? Народ, не правда ли? Кто у нас большинство? Народ! Меньшинство - а мы, рыцари - таки меньшинство - должны подчиняться большинству, то есть, народу. Народ сам должен принимать решения, руководствуясь законом!
– Какие решения, окстись, твой разлюбезный народ - это стадо. Какая власть у стада, куда оно само себя заведет?
– Народ должен выбирать лидеров из своей среды, путем
– Как найлы короля выбирают, что ли?
– Нет, в выборах должен участвовать каждый. И каждое решение равноценно любому другому, будь ты дворник или генерал.
Хосс хмыкнул.
– Ага, я ж говорю - как найлы. По закону у них любой достойный может стать королем, а на деле выбирают кандидата из четырех герцогских семей. Астели, Лаэрты, Эннели или Анги. Что-то про других я не слышал.
Рамиро тоже про других не слышал, однако промолчал. Вильфрем поморщился:
– Плохо историю знаешь. А что до стада - разве псы знают, где трава вкуснее и вода чище? Псы знают, где волки, и как они нападают, и большее им неведомо.
– Пастухи знают.
– Пастухи, знаешь ли, теоретики. Про траву лучше всего знают овцы.
Хосс грузно повернулся к Рамиро.
– Ты знаешь, где самая вкусная трава, партизан?
– Эм-м….
– сказал Рамиро.
– В Лесиновском гастрономе?
Хосс захохотал.
– Илен, пристрелю за идиотские шутки!
– рявкнул Виль.
– И вообще, господин художник у нас не народ, а прослойка, чего ты от него хочешь, Логан? Ты лучше спроси любого докера в порту.
– Твою жену?
– Да хотя бы ее.
– И пошлет она меня в белый свет, к гадалке не ходи! Хоть ты, скажет, мне голову не морочь, Логан.
– Почему ты все всегда сводишь на конкретику, а, Хосс? С тобой говорить, как по болоту ходить, все время вязнешь.
– Потому что это ты теоретик, друг любезный. Кстати, много вас таких, теоретиков? Доиграетесь, гляди. В Карселине с вами поговорят гораздо конкретней.
– У-у!
– Виль закатил глаза и оскалился.
– Логан Хосс, человек-бульдозер. Пойду проветрюсь.
Он встал и ушел на нос, где по пустой палубе гулял ветер. Хосс проводил его тяжелым взглядом.
– Р-романтик. Надеюсь, его фантазии так и останутся фантазиями.
– Вы привели удачный пример с найльскими королями, - сказал Рамиро.
Хосс пожал плечами.
– Вильфрем слишком хорошо думает о людях. Но люди от его мыслей лучше не становятся. “Правдивое сердце”, одно слово. Забывает, что все остальные сердца по большей части лживы, алчны или просто слабы.
– Хосс покачал головой.
– Ладно, ты там читал что-то. Читай себе. Мы с Вилем время от времени сцепляемся. Пойду-ка я, посплю в каюте, про запас.
Он ушел, а Рамиро вернулся к книге.
***
Анарен окинул взглядом вереницы одинаковых серых вагонов и тяжело вздохнул. Определить, какой именно поезд направляется из Химеры в Аннаэ, не представлялось возможным. С хмурого осеннего
На сортировочной станции, куда он добрался со множеством приключений, сам черт ногу сломит. Несколько платформ, пустынно, вечереет, даже спросить некого.
Мотаюсь по всему материку, как лист в проруби. На Юг - на Север, не был бы полуночным, уже загнулся бы, мрачно подумал он. На провисших проводах темными каплями сидели какие-то птицы, собирались в теплые края. Дождь усилился. Желтым светились окна станции.
– Господин, здесь нельзя вечером одному, - к нему подошел высокий найл в черной форме, в фуражке, на боку - кобура.
– Налеты, опасно.
– Я ищу поезд на Аннаэ.
– Так он давно укомплектован, через полчаса отходит.
– А где мне его найти?
Найл махнул рукой куда-то вправо.
– Билет у вас есть? Идемте, провожу.
– Билет есть.
Они неспешно пошли по мокрому бетону. Тоскливо загудел отходящий поезд. Прямо по лужам брела взъерошенная собака.
– Сюда, пожалуйста.
Анарен присмотрелся - вагоны поезда были наспех обшиты металлическими листами, на них краской из баллончика в несколько рядов нарисованы охранные руны. На нескольких вагонах короткими рогами торчали зачехленные пулеметные стволы, округло темнела пара прожекторов.
– Переоборудовали, а что делать,- сказал найл.
– Не отменять же рейсы. Налеты.
Будто бы это короткое слово все объясняло. Объясняло город, притихший, настороженный, забитый бронетехникой. Военные отряды на улицах, корабли, сгрудившиеся в гавани.
Химера привычно и быстро перешла в состояние войны. Анарен ощутил укол совести.
– Четвертый вагон.
– Спасибо.
– Счастливого пути.
Анарен показал билет проводнице и поднялся по скользким ступенькам.
Он ехал в Аннаэ, потому что в тамошнем госпитале разместили выживших после нападения Полночи на авианосную группу. Рассчитывал расспросить, может быть, кто-то видел, что случилось с машиной Сэнни. Он не слишком надеялся на удачу, но следовало по порядку предпринять все нужные шаги, прежде чем лезть в Пустынные Земли.
В вагоне было чисто, сухо, светло, пахло деревом. На полу расстелена зеленая дорожка. Анарен прошел мимо одинаковых закрытых дверей купе, отыскал свое, снял плащ, сел у окна и положил мокрую шляпу на откидной столик. Второго пассажира в купе не было. За забранным решеткой окном совсем стемнело, зажглись расплывающиеся в дождевой мороси огни. За раму были заткнуты пучки рябины, подвядшего, светящегося алыми каплями шиповника, и темные веточки остролиста.
Кошмары будут сниться.
Проводница принесла чай, улыбнулась. Он поблагодарил, вытянул стеклянный стакан из посеребреного подстаканника и стал пить, не обращая внимания на обжигающую губы жидкость. Где-то там впереди - море Мертвых.