Химеры пустошей
Шрифт:
Трость, подаренную магом, Янка опробовала в тот же вечер, и теперь с ней не расставалась: это и впрямь было удобно. Но в аудитории пришлось двигаться, плотно прижав ее к себе, чтобы кого-нибудь случайно не задеть.
В Академии, как оказалось, сохранялся вольный повседневный стиль одежды, но по особым поводам полагалось надевать форменный костюм. Или черный брючный или светло-серый с юбкой до колена. Форму украшали эмблемы — академии и циркуса. И нашивка с личным именем — как знак причастности к школе. Студенты на третьем курсе проходили посвящение, наполовину негласное, наполовину
Зато княжье кольцо у нее теперь тоже было правильное — с колоколом и лирой, знаками Скальда.
Пока что у Янки был только один комплект одежды, тот самый, форменный. Так что на лекцию она пошла именно в нем. Волосы — в косу и в пучок на затылке, именно так она ходила «дома». Так не слишком заметно, что они светлые. Соседка правда сначала требовала, потом умоляла: распусти, красивые же! Но Янка точно не собиралась привлекать к себе ничье внимание. И так, как белая ворона…
Алиса усадила ее чуть не в первом ряду и попрощалась: у нее в это время стояли другие занятия. «Потом поделишься впечатлениями!».
Вскоре места рядом все оказались заняты. Парень, устроившийся слева от нее даже поздоровался. Справа кто-то что-то проворчал про «шимс непуганых», но это как раз было привычно и знакомо. Странно показалось как раз, что поздоровались.
Ну что же, быть незаметной, молчать и все запоминать — задача привычная. Хотя руки сами каждую минуту начинали искать карандаш и бумагу — привычка, от которой не избавиться…
А потом случилась вещь, совершенно неожиданная. Хотя, конечно, именно ради этого — ради лекции профессора Шторма, — она сюда и пришла.
Лекция… да.
Это было не похоже ни на одно из тех занятий, что проходили в ее прежней школе. Прежде всего, профессор Шторм ее не читал — он рассказывал. И рассказывал так, словно это было лично для нее. С примерами, иногда — с к слову пришедшей шуткой или анекдотом из жизни. В общем-то, ничего особенного — вводный материал для первокурсников и немного исторических фактов, но и факты были тоже подобраны такие, что прежнее представление о мире в Янкиной голове слегка покачнулось.
Как это — никто из жителей циркусов не может считаться чистокровным человеком? Как это — шимсы появились на Астере раньше, чем некроманты? Разве это не одичавшие жители циркусов, у которых разрушилась защита? А ртутные камни — это форма чуждой кремнийорганической жизни? И ртутные они, потому что именно ртуть, хоть и в мизерных количествах, участвует в их энергообмене…
— Вы спросите — почему же тогда любое прикосновение мага, или заряженного артефакта, приводит к остыванию ртутного камня? Он что же, умирает? Не отнимают же маги у несчастного существа разом всю накопленную ртуть? Которая, к слову, вещество ядовитое, так что, хватаясь за что попало, помните об этом! А все дело в рефлекторных реакциях ртутного камня на раздражитель, на среду, которая для него не комфортна. Наша с вами «магия» для него, как для вашего языка — ложка соли. Что вы делаете, если вдруг вам на язык попадает ложка соли? Правильно, пытаетесь избавиться от этой самой соли, а что делает для избавления ваш организм? Интенсивно
Профессор скрипел мелом по доске, записывая простую формулу, позволяющую рассчитать скорость «восстановления» ртутного камня, которая зависит, как оказалось, не от его размера вовсе, а от возраста. И этот возраст тоже можно определить. А как? «И это сейчас расскажу…».
Это был всего лишь один из десятка примеров, где теория магии напрямую влияет на повседневную жизнь людей.
Мар ходил по аудитории — было слышно, как его голос то удаляется, то приближается. Он приводил даже примеры из своей «практики» — работы с грифонами. И странное дело, казалось бы, сухой предмет, один из самых непонятных и не любимых в лицее, оказался интересным и до звонкости прозрачным…
Янка слушала преподавателя и в горле помимо воли закипала обида на дурацкую ее судьбу — ну почему? Почему именно этот путь закрыт навсегда? Не получится быть магом. Никогда не получится. Не будет ни своего накопителя, ни плаща, о котором так мечтает Алиса, ни неудачных экспериментов — потому что про удачные рассказывать скучно, а про неудачные — весело, и все готовы слушать так же, как сейчас слушают профессора Шторма. Закрыт этот путь…
Да почти любой путь закрыт… кто будет покупать хлеб у слепого кондитера? Кто отдаст на обучение ребенка слепому учителю?..
— Эй, — шепнул сосед справа. — Ты это, не плачь. Хочешь сушку?
Янка шмыгнула носом и быстро стерла наметившиеся в уголках глаз слезы. Да что это с ней? Вроде за столько лет нарастила уже железную шкуру, а тут… Как сама себя накрутила. Но ведь так не бывает? Или бывает?
— Все нормально, — шепнула в ответ. — Я… задумалась.
— Держи!
В Янкину ладонь ткнулось что-то округлое.
— Спасибо!
— Только грызи после лекции. Заметит — будет не весело…
— Высмеет? — удивилась Янка.
— Если бы.
— Что сразу убьет?
— Нет, но мне будет чертовски стыдно…
Янка осторожно спрятала сушку в карман и с удивлением поняла, что слезы отступили, как и не было.
Больше она от соседа ничего не услышала, но и правильно: отвлекаться от лекции не хотелось ни ей, ни ему. А знакомство ведь можно продолжить и потом. После занятий.
17.
Студенты расходились. Янка ждала Алису, но чувствовала, что ее сосед, даритель сушек, тоже продолжал сидеть рядом.
Она спросила:
— Что?
Надеялась, что если будет грубить и нарочно игнорировать чужое внимание, то ее оставят в покое.
— Да просто, может, тебя проводить?..
— А… нет. Мне надо кое-что спросить у профессора…
С самого прибытия в Академию она видела Мара Шторма лишь два раза, и один из них — лекция. Ректора не видела вовсе. А никто из студентов в ее маленькой проблеме, как казалось, помочь не мог.
— И не боишься?
— Чего?
— Ну, это же Шторм. Из драконьей семьи, все такое. Они, драконы, могут делать что хотят, им никто слова не говорит. Захотят человека убить — убьют. И ничего за это не будет. Меня, кстати, Дан зовут.