Химеры пустошей
Шрифт:
Но настоящую причину смерти выяснить не удавалось: даже последнее ранение, в отличие от прочих как раз серьезное и способное привести к критической кровопотере, было вовремя обнаружено, и действия врачей, по мнению эксперта, не давали повода усомниться в их компетенции. Он лишь пару раз задал Анне уточняющие вопросы — и все.
Единственное, пожалуй, за что можно было бы зацепиться, это содержимое желудка.
— Как будто перед самой смертью она поужинала песком. Вес извлеченного вещества — триста граммов. Цвет темно-серый, текстура зернистая. Напоминает мелкую базальтовую
Анна снова бросила быстрый взгляд на Мара, потому что ей снова померещился всплеск. Самое его начало. Но явственней.
Мар словно бы и не смотрел на происходящее. Взгляд в пол, лицо закаменело, плечи опущены, а руки расслаблены.
Пожалуй, сейчас она не решилась бы его окликнуть или отвлечь. Сейчас он более чем когда либо, походил на настоящего дракона, выкормыша Водопадного Чертога и его вероятного наследника. Не было сомнений, он что-то узнал или понял. То ли из слов эксперта, толи просто так, анализируя результат осмотра.
Но, в конце концов, патанатом забрал образцы, разложил по пакетам, наклеил маркеры и в сопровождении секретаря покинул медицинский кабинет Академии, прихватив с собой все, за исключением Мара и доктора Чайки.
Впрочем, Лиза осталась лишь посочувствовать и помочь прибраться. Через четверть часа Анна уже запирала за ней дверь.
Мар тут же начал хозяйничать. В чужом кабинете — как у себя дома. Хотя, если вдуматься, не такой и чужой это кабинет: лет несколько… восемь или десять тому назад… он попросту жил в этих комнатах. Разве что ночевал все-таки где-то в другом месте. Тогда никто не думал, что из «дикого волчонка» может когда-нибудь вырасти… такое вот.
Он быстро добыл чистый мерный стаканчик, залил водой, щедрой рукой плеснул в него тех капель, которыми вчера «угощал» Анну, и тут же залпом выпил смесь. Она даже поморщилась за него. Капли эти в целом действительно неплохо успокаивают нервы. Но гадость же редкостная!
Мар медленно поставил стакан на раковину, вздохнул, уселся на кушетку, вытянув длинные ноги.
— Я тут у тебя немного посижу, ладно?
— Сиди на здоровье. Не мешаешь.
— Если есть какое-то дело, с которым может справиться даже неквалифицированный полудракон, то…
— Мар. Только честно. — Анна, которая только что протерла стол и отправила тело в «холодную келью», поддерживать шутливый тон была не готова. Да и шутка получилась какая-то вымученная. — По шкале от одного до пяти. Сколько?
— Четыре. — Не задумываясь, ответил он.
Но сразу же с едва заметным сожалением добавил:
— Четыре и еще немного. Я контролирую. Надо немного собрать мысли в кучу…
«Четыре, — перевела Анна со «шкалы Шторма», придуманной когда-то одним из профессоров, занимавшихся реабилитацией «волчонка». — Четыре, это набить кому-нибудь морду, разругаться со всеми, кто рядом, или как более поздняя альтернатива, напиться с друзьями до синих молекул, перевести проблему в простую и привычную жалость к себе и дальше лечить уже как депрессию. Пять — это сразу и быстро уйти в себя и не возвращаться… сколько? Сам себе Мар на эту стадию отводил сутки. По факту в последний раз было — полтора месяца. Полтора
Профессор тогда сказал, что проще научить его назвать одну простую цифру, чем заставлять копаться в себе и искажать реальную картину рефлексиями.
— Поговори с Надаром… — вздохнула она.
Анне тоже было паршиво, и тоже хотелось тишины и уединения, но это — другое.
— Что узнал-то? — спросила она, останавливаясь напротив и рассматривая его с высоты собственного роста.
— Ее звали Нана. На самом деле Нина, вроде бы, но у нее на коже был такой… легкий пушок в детстве. И ее звали Нана Пух. Тогда ей было года четыре, как я мог ее узнать? Никак. Сейчас-то почти взрослая девушка. Да я и… я вообще то время плохо помню. Я ее узнал-то по лапке…
— У нее нормальные руки.
— Пятнышко. На коже. На правой руке. В детстве было похоже на кошачий след.
Мар прикрыл глаза. Непроницаемая красивая рожа вовсе превратилась в маску.
Тринадцать лет назад
— Почему Ференс со мной не играет?
У девочки пушистые светлые волосы и большие синие глаза. Она тянет Марика за рукав одной рукой, а другой показывает на его брата, играющего в ножички с мальчишками чуть постарше, чем он сам.
В садке Водопадного Чертога совсем маленьких детей немного — только Нана да трехлетка Вадик. Нане с Вадиком скучно, но никто другой играть с ней не желает.
— Вероятно, — говорит осторожно Марик, — ему интересней играть с кем-то постарше.
Нана сопит, думает о чем-то, нахмурив бровки.
— А знаешь, что у меня есть? Если скажешь Ференсу, чтобы он со мной играл, я тебе покажу!
— Я не могу его заставить, — он пожимает плечами и смотрит на девочку с укором — с высоты своих неполных одиннадцати кругов. — Но ты можешь его убедить сама.
— Как это?
— Он любит играть в прятки.
В садке много прекрасных мест для игры в прятки — и учебные площадки, и сад, и «полоса препятствий»…
— О! Я тогда его позову, — расцветает девочка, — я спрячусь, а он пусть меня ищет!
Марик откладывает в сторону книгу. Все равно же, пока мелкая не угомонится, вернуться к «капитану Бладу» не получится.
— А как ты думаешь, Ференс что больше любит, искать или прятаться?
— Прятаться? — осторожно спрашивает Нана. — Но я тоже больше люблю прятаться…
— Искать никто не любит, — усмехается Марик. — Но если первой будешь искать ты, то потом обязательно наступит его очередь. Правильно?
Нана серьезно кивает. Теперь самое время применить на практике полученные знания! Отворачивается, и сопя, ковыляет к мальчишкам.
— Эй, — кричит ей в след Марик. — Ничего не забыла, а?
Девочка тут же возвращается. Кивает.
— Забыла. Я хотела тебе показать, что у меня есть. Вот, смотри!
Марик всего лишь имел в виду традиционное «Спасибо!». Про великую тайну малявки он уже и забыл.
Она поднимает левую руку так, чтобы была видна ее внутренняя сторона. И торжественно показывает пальчиком на родимое пятнышко — темно коричневое, крупное, неровное.