Химеры пустошей
Шрифт:
— Янка, мы тут не поможем… надо назад, за помощью.
— Наверное.
Но как же не хотелось отступать! И вообще, надо было раньше рассказать всем про подземный ход.
…опять она уходит, оставляя своих в беде. Бросая. Это несправедливо! Несправедливо, но правильно…
Наверное.
— Надо бегом тогда…
Но отступить они не успели. Внезапно, словно прямо из толщи серых скал, из-под снега вверх метнулись — Янка четко увидела в синих сполохах ее личного «магического зрения» — три тощие крылатые твари. Черные провалы глаз, желто-алые клыки, жальца на подбородках и под
Она не успела ничего придумать — просто метнула в ближайшую морду подхваченный с земли камень и толкнула ничего еще не понявшего Даника вниз по склону. Покатились они оба, чуть не кубарем, но это помогло избежать первой атаки огромных клыков.
Не заорала она только потому, что захлебнулась холодным воздухом равнины, а когда скатились под склон, кричать уже было незачем. Даник закашлялся, хлебнув снега, но о чем-то догадавшись, пустил вверх волну зеленого тумана. Чтобы тут же, вскрикнув, перекатиться еще на несколько шагов к скале. Янка, за неимением другого оружия, подхватила еще один камень.
От страху зажмурилась и швырнула куда-то вперед и вверх, туда, где остались горгулы. Камень сорвался с пальцев, на миг сверкнув синим. Но в полете традиционно «исчезнув».
Она распахнула глаза.
Даник выхватил из кармана «косточку» — крошечный носитель памяти образа, нескольких мгновений чьей-то давней жизни.
Метнулась вперед тень с мечом, горгулы отпрянули.
— Так вас! — пробормотал он, отступая к скале. Янка облизнув пересохшие губы, снова ухватила каменюку, прикрыла глаза, представив, как ее «находка» начинает светиться синим, и та, удивительное дело, засветилась, да так ярко, словно только ждала команды!
Интересно, что это значило? И будет ли что то значить через мгновение, когда клыкастая вонючая пасть сомкнется на руке… или ноге… или голове… отважной спасательницы?..
Она заорала, потому что пасть действительно приблизилась настолько, что можно пересчитать все трещинки на красных зубах…
И швырнула камень. Прямо в морду твари. Не важно, куда прилетит, важно, что прилетит… может, хоть отвлечет…
Швырнула, инстинктивно присела, заслоняя руками голову, потому что швырять было больше нечего, кончились под ногами мелкие обломки…
Камень, унося на себе синий след, достиг цели. Синий отблеск, коснувшись горгула, не погас, а напротив, вспыхнул ярче, как настоящим огнем вдруг опалив скулу и глазницу.
Тварь отпрянула, обдав Янку потоком холодного воздуха, пропитанного химическим едким запахом, отпрянула, сбивая в полете и увлекая за собой на снег еще одну тварь. Данькин мечник тем временем настиг третьего, пронзил насквозь и рассыпался пеплом. Удачный был образ, но больше уже не повторить…
Сам Даник неподвижно лежал под скалой. В какой момент он там оказался, Янка увидеть не успела. А горгулы, встретив сопротивление, никуда не делись. Они не отступают, когда добыча, столь нужная всей стае — вот она, только надо придумать, как ее свалить.
— Дань… — Янка поспешно перебралась
Он не отозвался. От макушки до кончиков пальцев ног прокатилась вдруг волна холодной жути — а вдруг это насовсем? Вдруг уже… всё?
Впрочем, «всё» вот-вот наступит и для нее самой.
Камни… да хоть бы один!!!
Пострадавший горгул уже взлетел, и Янка никак не могла понять, насколько он пострадал, и вообще, пострадал ли? Может, просто отлетел от удивления?
Были бы горгулы разумными, они бы сейчас над ней смеялись, наверное…
Перед глазами все расплывалось, она вытерла их рукавом и шмыгнула носом, понимая, что отступать — значит, оставить Даника на растерзание врагу. А потом найдут опутанные паутирной и кислотой кости… а то и не кости, а так, пряжки-пугавицы…
Немыслимо.
На все эти рассуждения у нее было мгновение, потому что горгулы вновь рванули вперед, на этот раз, сопроводив атаку хриплым и высоким, каким-то тоскливым криком, или воем.
Камень… нет камней. Ни единого камушка…
Янка кинула в тварь снежнок, прикрыв собой раненого товарища. Все. Теперь только нож… но что может простой, с ладонь, ножик дочки сапожника против заостренных, в два ряда клыков размером с локоть?
Кто бы мог подумать, что ее учеба в Академии закончится именно так?
27
Мар Шторм из Звездной Академии
Заборы успел увить плющ и хмель, хотя настоящая весна в Белушу пришла всего только дней десять назад. Цвела всюду черемуха, аромат перекатывался по улицам теплыми волнами.
Лаяли собаки, стучали молотки, слышались звуки большой стройки — городок приходил в себя после нашествия химер. Жизнь, все-таки сильна, сильнее смерти: там, где недавно чернели прорехи выжженной земли, уже пробивались молодые ростки, а кое-где, этих прорех уже и не видно! Пахнет свежей стружкой, кто-то отстраивается заново. Наверное, многие решили перебраться вглубь циркуса, особенно люди, потерявшие все, что успели нажить…
Особенно, в самой бедной части города.
Но до самой бедной надо идти по другим улицам. Кратчайшая, она же главная, ведет к крепостным воротам Зеленых Гротов. По ней-то Мар и пришел в город.
Стражник у ворот — княжеский солдат, не из ополчения и не из гарнизона — потребовал было предъявить печатку, но отстал, заметив бляхи на портупее и «перо дракона» на наручах. Любопытно было взглянуть на городок в его «мирной жизни»…
Вот мальчик с газетами «за монетку», вот торговец: лавка открыта, запах чешуи и тины на полквартала. Вот бригада чинит крышу добротного домика на углу улицы…
В прошлый раз Мар с командой подошли к стене совсем с другой стороны. Там не было таких домиков — развалюхи и лачуги. А сейчас, наверное, так и осталось безлюдное пепелище.
Точильщик ножей подкидывает и ловит блестящий ножик не глядя, одной рукой, скучает.
Стайка подростков играют в мяч на пустыре за сараями — выбивалка для ковров у них вместо ворот, а две дворняги рыжей масти вместо болельщиков.
Свистит полицейский, заметив начинающуюся драку. У полицейского усы и белый кожаный ремень, но линялая синяя форма с заплатами на локтях.