Химеры. Том 1
Шрифт:
– На свою службу, Вилен Жданович, зеков взял, ни один нормальный человек не способен выполнять такие поручения, - уверенно произношу.
– Всё верно, - кивает Аскольд, - эти из зеков.
Пропускаем первых, два замыкающих идут с копьями, периодически оглядываются по сторонам.
Князь Аскольд натягивает тетиву, я тоже, но страшно стрелять в людей, никогда не убивал.
– Это не люди, - шепчет друг, - Миша, человек, хоть и испорченный, но не они ... а человеческая жизнь очень ценна, поэтому, стреляй, не раздумывай. Целься под левую лопатку, там сердце.
– Вот уж,
– Пли, - шепчет Аскольд.
Как злые шершни гудят стрелы, моя стрела пробивает на вылет, второго Аскольд прошивает до половины. Без единого звука бандиты заваливаются на землю. Один из них цепляется за собственное копьё и, зависает, словно в раздумье, другой, утыкается лбом в землю, словно ищет, чего. Услышав шум, остальные поворачиваются.
– Что ищете?
– хохотнул один из них, ещё не осознав происшедшего.
– Пли, - вновь шепчет Аскольд. Ещё двое спотыкаются, взмахивают руками и оставшимся в живых становится всё ясно.
– Шухер! Менты поганые!
– бросаются по склону вниз, а Миша стоит, не может ничего понять, садится на землю.
Мы подбегаем к обрыву, по осыпи, поднимая пыль, бегут две фигуры. Целюсь, стреляю, мимо.
– Не трать стрелы! Помоги сдвинуть камень!
– Зачем?
– Давай!
Я догадываюсь: - Их же засыплет!
– жалость кольнуло сердце.
– Ты же только, что стрелял?!
– недоумевает князь Аскольд.
– Но, то стрелы, а это камни. Жестоко!
– Помогай, говорю!
– рычит Аскольд.
Упираюсь ногами. Валун качнулся, сдвигается с места, словно нехотя сползает, я уже думаю, застынет навечно, но вдруг, переворачивается, и стремительно несётся вниз, захватив с собой, целую лавину из мелких камней. Вопли прорываются сквозь грохот лавины, между булыжников мелькают разорванные тела и всё это, с грохотом несётся к морю.
– Вот и всё, а ты боялся, как молоденькая девушка ласок здоровенного мужика, - обтирает пот Аскольд и смеётся.
– Какая мерзость,- я пропускаю грубую шутку мимо ушей.
– А то!
– соглашается друг. Он садится рядом с Мишей: - Шаляпин, ты как?
– Какой кошмар, - шепчет он.
– А ты думал. Погулять захотел? Здесь не московские проспекты, если не съедят звери, люди кожу сдерут. Ты, друг, больше не экспериментируй с нашим здоровьем, видишь, Великий князь едва не надорвался, отдышаться не может, бегали, как зайцы по полю, мимоходом, монстра загасили и этих, на тот свет спровадили. Какое ж, здоровье выдержит!
– Извините, - всхлипывает парень.
– Не раскисай, - говорю я, - дай руку, - нащупываю пульс, - м-да, загнал себя, дружок, зашкаливает. Идти хоть, сможешь, или тебя нести?
– Смогу, - он поднимается, шатается как пьяный.
– Мало спортом занимался?
– хмыкает князь.
– У меня сцена, спорт, - вновь всхлипывает Миша.
– Оно, конечно так, но в следующий раз по сцене чаще бегай, - услужливо советует Аскольд.
– Ты к компании своей шёл?
– спрашиваю я.
– Да, они единственные кого я знаю.
– Хорошо, я не возражаю, проводим тебя к ним.
– Не хочу к ним, я с вами пойду.
– Почему?
– Теперь я ещё и вас
Гл.13.
Светает. Почему-то, именно в это момент, звёзды особенно большие, но они быстро блекнут под натиском солнечных лучей, небо становится с сиреневым отливом и выпадает роса - она всюду, травинки, словно нанизанные хрустальными бусинками, даже пригибаются к сырой земле. Кузнечики с трудом отползают в сторону, кровь не разогрелась, не могут прыгать, лениво прошелестел полоз, сверкнув медной чешуёй, лисица, прогибая траву, носится за мышами, а далеко, на гране слышимости, проносится тяжёлый рёв - степные мамонты просыпаются, радуются наступающему утру. Стервятники кружат над степью, но, ни один не изъявляет желание полакомиться мёртвым насекомым, он чужд этому миру, никто его есть не будет, сгниёт, и даже трава на его месте не будет расти.
– Словно груз с души упал, - вдыхаю полной грудью прозрачный воздух.
Князь кивает, всматриваясь вдаль. Миша ковыляет за нами, вид несчастный, совсем не похож на ту "звезду", что был вчера.
– Отстроишься, женишься, гитару сделаешь, концерты давать будешь, - хлопает по плечу Аскольд.
– Я к маме хочу!
– неожиданно разрыдался Миша.
– Ну вот, приплыли!
– расстроился князь.
– Где я её тебе найду? Ты не раскисай, сейчас многие в таком же положении что и ты, обживёшься, глядишь, и родителей своих найдёшь, а там, женишься, детишки пойдут.
– Они в Севастополе, в гостинице Крым остановились, - Миша шмыгнул носом и, внезапно взревел в великом горе, как авиалайнер, взлетающий с аэродрома. От неожиданности я пригибаюсь, да и Аскольд опешил, но поспешно произносит: - Вот видишь, они не слишком далеко, ты умойся росой, моментально полегчает, - советует он и прижимает вопящего парня к себе.
Наблюдаю за другом, ни малейшей насмешки, в глазах печаль, так переживать за других людей - удел сильных.
На этот раз никто не покушался на нашу жизнь, львы ревут в отдалении, где проходят маршруты диких быков. Без происшествий добираемся до города Титанов, выкупались в озере под водопадом. Встретились с охотниками, у них начинается рабочий день. Они вооружены копьями, луками, тащат рогатины, верёвки. Я тормознул их, рассказал, что путь через тропу насекомого открыт. Известие о смерти монстра встретили удивлённым ропотом, кому как не им знать, насколько опасен он был.
Наши жёны, естественно не спят. Яна с дочкой, пришла к нам, с Ладой готовят завтрак, Ярик камнем забивает колья, ему старательно мешает Светочка.
Нас видят, всё побросали, Мишу усаживают к костру, вручают кусок сочного оленьего мяса и пучок остро пахнувшего лука.
– Семёну надо рассказать, мы отомстили за ребят, того паука убили, - я обнимаю жену.
– Как?
– не верит она.
– Миша использовал себя в качестве дохлой мухи, а мы из себя изображали злобных неандертальцев, тварь с испугу брюхо распорола об камень. Так, что не зря наш Шаляпин решил увязнуть в паутине.