Химическая свадьба
Шрифт:
Изобретать было сложно, ибо с мысли сильно сбивал вид Горана, единственной одеждой которого был свитый Иванной венок из местной флоры. Отдельные экземпляры, вроде золотой водяной лилии, были настолько редкими, что на чёрном рынке ингредиентов продавались за десятикратную цену. Дополнительного шика Горану придавали два серебристых пера, вплетённых в тонкую косичку у левого виска. Иванна категорически не помнила, как ей в ночи удалось отыскать два малых кроющих пера алтайского грифона. Посмотреть, из чего она сплела свой венок, Иванна пока не решилась, точно зная, что если найдёт в нём что-нибудь эндемичное и заповедное — точно
Выпутываться из абсурдной ситуации нужно было аккуратно, потому, выбрав из миллиона вариантов объяснения самый простой, она подтвердила, что всё и впрямь очень далеко от адекватности. Горан слегка нахмурился, протёр глаза, заложил руки за голову и попросил её продолжать. Судя по всему, стоило Иванне включить голову, он тоже начал понемногу «трезветь», но окончательной ясности мысли оставалось ещё ждать и ждать. К счастью, он всегда был далёк от гербологии и зельеварения, потому подробную гипотезу о том, что они стали жертвой неожиданного эффекта взаимодействия противопростудного зелья, эфирных масел недавно собранных листьев лиловой болотницы и настойки, которой угощали катамаранщики (куда наверняка входил корень имбиря и какой-нибудь «родственник» мандрагоры), он принял на ура. Иванне очень повезло, что противопростудное зелье накануне понадобилось только Горану.
Солнце поднималось выше; с ужасом уставившись на всё ещё сидящую на нём, опираясь спиной на его согнутые в коленях ноги, и как ни в чём не бывало читающую вдохновенную лекцию о коварстве взаимодействия некоторых ингредиентов Иванну, Горан оборвал её на середине фразы и печально заметил:
— Это всё безумно интересно, полезно и познавательно, но ведь Мирослав мне теперь открутит голову и ещё что-нибудь до комплекта. И приколотит на стену в своей трофейной комнате.
— Ой, не переживай, до сих пор никому ничего не открутил, — отмахнулась почти успокоившаяся Иванна, оглядываясь в поисках одежды.
— Это ещё ничего не значит! Вдруг он захочет создать прецедент? — Горан был как всегда предусмотрителен.
— Не захочет, — уверила Иванна. — И вообще, это не считается, ибо происходило в состоянии изменённого сознания!
— Полностью согласен, — охотно кивнул Горан. — Хотя смотреть в глаза Мирославу я ещё долго не смогу… И вообще, чего расселась, надо возвращаться к нашим, эти обормоты точно не позаботились разбить лагерь! — проворчал он, резко сменив тему и для большей убедительности слегка шлёпнув её по бедру.
— Знаешь что! — возмутилась Иванна, тем не менее, поднимаясь с насиженного места и направляясь в сторону обнаруженных на прибрежном валуне вещей.
Самое дурацкое во всём было то, что им и раздеваться-то было не обязательно, потому что секса как такового и не произошло: всю ночь работало «эхо», полностью обоих удовлетворившее. Впрочем, Иванна была не до конца уверена, что Горан понял, что дальше поцелуев и объятий они не зашли — она сама-то только сейчас начала это осознавать. Иванна пережила порыв рассказать ему, как есть, чтобы человека совесть не мучала, но поняла, что сил на ещё одну лекцию нет, к тому же, так резко менять
— Как считаешь, они вообще хоть какой-нибудь завтрак сподобились организовать? — поинтересовалась Иванна для поддержания непринуждённой атмосферы.
Было совершенно очевидно, что за недовольным бурчанием и привычными солдафонскими замашками он скрывает сильное смущение, но в любом случае, такой Горан был понятнее и безопаснее для психики, нежели Горан-романтик.
— Ага, разумеется, — скептически хмыкнул Горан. — Хм, ты не видишь мой ботинок?
— Вон там под ёлкой не он?
— Ага, спасибо…
Одевшись, она пошла к воде, чтобы умыться, и пришла в ужас от её температуры; Иванна готова была поклясться, что ночью вода была гораздо теплее. Во время того, как завершившая водные процедуры Иванна собирала волосы в хвост на затылке, к ней подошёл уже одевшийся Горан и заговорщическим тоном молвил:
— Слушай сюда… так вот, если ты кому расскажешь, что я тебе декламировал любовную лирику… — он продемонстрировал ей кулак. — Поняла, в общем.
Иванна выразительно фыркнула, продолжив заниматься причёской.
— Нет, это ты послушай, — вынув изо рта заколку, отозвалась она. — Если кому расскажешь, что я безропотно внимала твоей декламации, мне просто придётся тебя убить. Кстати, а ты дорогу до лагеря найдёшь?
К месту стоянки они вернулись бодро похихикивая и окончательно сбили с толку недавно проснувшихся аспирантов. Иванна тут же занялась разбором обоих венков, чтобы спасти для науки ценные растения, Горан как ни в чём не бывало принялся наводить порядок и всех строить. Вечером после отбоя, загнав его в свою палатку починить светильник над письменным столом, Иванна пережила минуту слабости, раздумывая, не оставить ли его с ночёвкой, но, представив, как тесно и жарко будет вдвоём на неширокой кровати, с облегчением решила отпустить его с миром, пообещав начистить с утра берцы в знак благодарности.
27 ноября 1994 г., пятница,
Хогвартс, после возвращения из дебрей воспоминаний
Иванна задумчиво покосилась на терпеливо дожидающуюся её доклада на тему «Горан Зорич и с чем его едят» Федору.
— Как тебе вообще удалось его разговорить? — хмыкнула она, надеясь, что ненароком не транслировала случайно какую-нибудь компрометирующую картинку. — Он же у нас весь такой суровый и немногословный!
— Так то на службе, — отмахнулась Федора. — А если на тему для спора интересную наскочит — чёрта с два заткнёшь. Собственно, он меня всё от драконов отгонял поначалу, а я походя из Драконария витькового процитировала несколько строчек. Ну, и с Драконария пошло-поехало, оказалось, что мы оба редкими книгами увлекаемся.
— Ну, это дело! А то я уж переживала, что он тебя от дракона героически спас, все дела, — развеселилась Иванна.
— Ну, вот ещё, что за детский сад, — презрительно фыркнула Федора, явно подразумевая, что скорее драконов понадобилось бы от неё спасать.
Успокоенная Иванна аккуратно, очень косвенными намёками и прозрачными полутонами обрисовала барышне, сколь трепетная и возвышенная личность скрывается под маской брутальности. Федора не менее аккуратно и иносказательно ответила, что именно такое подозрение у неё и было. От приступа продолжительной икоты Горана спасла Василиса, появление которой ознаменовало резкую смену темы.