Химическая свадьба
Шрифт:
— …И вот, собственно, мы явились пред ваши очи, — закончила она и перевела дух.
— Так-так-так, — Мирослав, погрузившийся в свои мысли, отрывисто барабанил пальцами по столешнице.
Иванна на всякий случай напрягалась.
— Пожалуй, надо будет об этом Генделе позаботиться — не ровён час, заподозрит подвох и начнёт вынюхивать, куда пропал подельник, — развил мысль Мирослав.
Иванна выдохнула: не то чтобы она ожидала разноса за предположительный мезальянс, но мало ли… Елизавета возмущённо фыркнула и грозно посмотрела на супруга, намекая, что только что прозвучала новость поважнее. Мирослав
— Полагаю, вам нужно где-то затаиться на какое-то время? Как насчёт мансарды над моей лабораторией? Там можно разгрести хлам, получится надёжное укрытие. Опять же, великолепный повод расчистить, наконец, подземный ход между подвалами, — сменила тему она, обращаясь к молодожёнам.
— Мы собираемся пересидеть где-нибудь на севере, — ответила Иванна, сдерживая улыбку. — Правда, сначала нужно подготовиться, прежде всего — обзавестись новыми палочками. Я хотела узнать актуальный адрес деда Златко, наверняка со времени моего подмастерьечества он раз сто переехать успел.
— Я тебе больше скажу: не только сто раз переехать, но и от дел отойти, — обрадовал Мирослав.
— У него наверняка осталось что-то в запасе, — не сдавалась Иванна. — В общем, давай адрес, а если про меня спросят — вы меня не видели…
— Почему не видели? Ты же к экспедиции на север готовишься, вещи собираешь, закупаешь амуницию, — напомнил Каркаров.
— А, точно. И я очень занята и совершенно неуловима, — согласилась Иванна. — Особенно это касается твоих, папа, коллег с вопросами опознания.
Мирослав живо уверил, что сам лично с удовольствием опознает кого угодно — очень уж его заинтересовали передовые методы маскировки трупов. Елизавета тоже не осталась равнодушна к побочным эффектам зелья дочери, но с сожалением посчитала, что её присутствие на опознании было бы подозрительно.
— А что, если по крови проверят? Конечно, это нужно на ещё тёплом проверять, чем больше отсрочка — тем недостовернее результат, но всё же… — задумалась она. — Эх, вот бы проверить, самой интересно. Хотя, почему результат должен отличаться от неизменённого Многосущного зелья? Глупости говорю.
— Если не проверили сразу — уже не выявят ничего, времени много прошло, — уверенно покачала головой Иванна. — И вообще, давайте адрес, время теряем.
…Сойдя с автобуса возле двухэтажного здания железнодорожного вокзала, Иванна первым делом достала из рюкзака карту и кисет с трубкой и отвлекающим зельем. Пока Каркаров вполголоса ругался, набивая трубку, Иванна вертела карту, пытаясь сориентироваться на местности.
— Та-ак, вдоль шоссе до ручья, потом чуть-чуть вдоль него, а там свернём на Прерадовичева, — натянув плотнее едва не улетевшую широкополую шляпу, Иванна сложила карту, но убрать её не торопилась. — Ты чего копаешься? — она повернулась к Каркарову, продолжающему воевать с трубкой.
— К твоему сведению, последний раз я что-либо раскуривал лет двадцать тому назад — если не больше — и это точно была не трубка, — проворчал он.
Иванна забрала артефакт, достала из кисета трубочный тройник, перемешала порошок в камере и утрамбовала его. Проверив тягу, она чиркнула зажигалкой и удовлетворенно кивнула,
— Руки помнят, — констатировала она, возвращая трубку Каркарову. — Глубоко затягиваться не надо, и пока поблизости никого — не части.
В Сремских Карловцах Иванне бывать не доводилось. В то лето, когда она трудилась подмастерьем у своего двоюродного деда Златко Грегоровича, его мастерская располагалась в венгерском курортном городе Хайдусобосло: совмещая приятное с полезным, мастер волшебных палочек лечился от ревматизма. С тех пор мастерская Грегоровича сменила не менее шести адресов, из которых Иванна краем уха слышала только о двух: в Софии и где-то в Австрии. О причинах такой неусидчивости не знал никто, а сама Иванна как-то не удосужилась это выяснить в своё время.
Городок, расположенный на склоне Фрушка Горы, умиротворял своей беззаботной атмосферой остановившегося когда-то давно времени, и архитектурный стиль, на иваннин взгляд неожиданно отличающийся от обыкновенно присущего сербским городам, это впечатление только усиливал. Редкие прохожие старались укрыться в тени старых, хранящих следы былого лоска домов, даже птицам было лень петь на такой жаре, и только легкий ветерок позволял более-менее держаться и не растекаться лужей по раскалённому асфальту.
— Ты уверена, что его стоит беспокоить на тему палочек? То есть, навестить — навестим, но даже если есть какой-то запас, как ты говоришь, где гарантия, что там найдётся что-то подходящее? — спросил Каркаров, исправно изображавший паровоз при появлении в поле зрения аборигенов.
— Ты свою палочку не у деда покупал, что ли? — удивилась Иванна.
— Нет, почему-то отец нас к Олливандеру возил.
— Странно, вообще. Конечно, он и дед лучшие, по Европе не так много мастеров: ещё по одному во Франции, Португалии и Швеции, два в Германии. В России пятеро, — перечислила Иванна. — То есть, насколько я знаю. Этой информации года три…Так вот, у деда своя концепция, он считает неправильным, что палочка якобы выбирает хозяина, всё равно, подсознательно выбор именно за магом. А у деда хорошее чутьё, и он почти всегда с первого раза угадывает, кому что подходит.
— Интересно, — с сомнением протянул Каркаров.
Идти по берегу заключённого в бетонное русло ручья, обозначенного на карте как Стражиловацкий поток, было несравнимо приятнее, чем вдоль шоссе. Рассматривая здание торгового центра с крытой галереей, поддерживаемой колоннами, и двумя сомнительной уместности полусферами, венчающими крышу, Иванна попросила Каркарова напомнить ей купить на обратном пути местного вина.
Искомый дом производил странное впечатление, его строгие до унылости грязно-бежевые контуры безуспешно пытались разнообразить лепные гирлянды и венки над замковыми камнями, но в итоге смотрелся он как аскетичная гимназистка в одолженных у более симпатичной товарки бусиках. От палящего солнца окна защищали деревянные жалюзи, которые отнюдь не оживляли фасад. Иванна подумала, что в пасмурный день дом, вероятно, выглядит совсем мрачно. Табличка на стене сообщала, что здесь четыре года жил и работал барон Врангель, про мастера волшебных палочек на пенсии, разумеется, никаких опознавательных знаков видно не было. В довольно обшарпанном, но чистом подъезде царили сумрак и прохлада.