Химическая свадьба
Шрифт:
— Никто не любит вмешательств. Когда, например, я ловил тех идиотов на Айсгилле, мне удалось не оставить следов своего участия — мне Уилкокс должен был, плюс ему в послужной список блестящее задержание. Официально редко просят содействия, вроде как тогда Аластор попросил с этим вот товарищем помочь, — он показал глазами на Каркарова, — но Аластору тогда не до церемоний было: суетное время.
Смиты безнадежно потупились, и Мирослав поспешил их подбодрить, сказав, что отчаиваться, в принципе, рано.
— Ну, это как сказать, — подал голос Каркаров. — Я своё расследование провёл… похоже, от Тёмного лорда
— Это которые со смертью Кощеевой? — блеснула догадкой Василиса.
Каркаров кивнул.
— Дамблдор, я надеюсь, это тоже выяснил. Не мог же он охотиться за перстнем с Воскрешающим камнем ради самого камня… Или мог…
— Мне кажется, об этом стоит поговорить с Северусом, — вздохнула Иванна.
Она под шумок вытянула Федорин альбом и бездумно листала параллельно разговору. Помимо портретов Горана в разных ракурсах, на страницах встречались знакомые и незнакомые пейзажи и люди, предметы и жанровые сценки. На одном из последних листов внимание Иванны привлёк рисунок Тёмной метки в уголке. Основную площадь листа занимали люди: почти все они стремились прочь от темнеющей в центре композиции фигуры с занесённой волшебной палочкой. Иванна, по деталям догадавшись, что действие происходит в праздничном шатре, предположила, что нарисовано это со слов Виктора. Заметив в другом уголке ещё один символ, Иванна подергала Федору за рукав и спросила, к чему он тут. Та нахмурилась, сказав что в упор не помнит, и обратилась к Виктору за подмогой.
— Ну ты чего, это знак Гриндельвальда, я его в тот день на отце подруги твоей чудноватой, Луны, видел, — с памятью у него было гораздо лучше, чем с красноречием.
— Вить, думаю, отец Луны носил его не как знак Гриндельвальда, а как символ Даров Смерти, — мягко возразила Иванна. — Кстати, о птичках.
========== Глава 120 ==========
Август 1997 г.,
Неопределённая местность где-то в Норвегии — Прага
— Вить, думаю, отец Луны носил его не как знак Гриндельвальда, а как символ Даров Смерти, — мягко возразила Иванна, открывая новую страницу. — Кстати, о птичках… Ух ты, это дракон? — с листа на неё щерилась пасть огромного змея; в том, что змей огромный, сомнений не было: в углу словно для масштаба красовалась человеческая фигурка в мантии и с книжкой в руках.
— Василиск, — категорически возразила Тори, сунув нос в альбом.
— А, точно, — закивала Иванна.
— Василиск — непонятная страховидла, слепленная из разных зверей, — выразил несогласие Каркаров. — А это — гигантская змеюка.
— Ты про базилискус химероидус говоришь, а тут базилискус серпент нарисован, — пояснила Иванна.
— Всё время забываю, что их два вида, — развёл руками Каркаров.
— О, хорошо, что вы мою напоминалку нашли, — оживилась Федора. — Я тут как раз недавно в гости к Луняше ездила — да, её отец носит не символ Гриндельвальда, а символ Даров Смерти из сказки; с ним, с символом этим, Витя, та же петрушка, что со свастикой произошла, если ты помнишь курс немагической истории — так вот, она мне такого понарассказала…
Иванна слышала об этой истории от Смитов, однако им,
— Вот, что и требовалось доказать! — хлопнул он ладонью по столу, как только Федора договорила. — Ещё одна «игла». К счастью, уничтоженная. А сколько их всего? — покачал он головой. — Эх, если бы я знал об этом дневнике раньше, понял бы сразу, куда ветер дует. Хотя, что это изменило бы…
— Да уж, картина вырисовывается невесёлая, — согласился Мирослав.
— Более того, я не рискну предположить даже, в каком виде он возродился, с такими-то условиями. Интересно, кто теперь, в отсутствие Дамблдора, занимается этой проблемой? Куда он вообще смотрел? У него под носом… А… — безнадёжно махнул рукой Каркаров.
— По крайней мере, мы владеем информацией! — Мирослав, напротив, не собирался терять оптимизм. — В былые времена гораздо меньшим довольствовались.
Он ещё долго расспрашивал всех, задавал совершенно неожиданные, казалось бы, никак не связанные с темой Великобритании в общем и Тёмным лордом в частности, вопросы, даже федорин альбом изучил от корки до корки. Отдельно он попросил Смитов поддерживать переписку с Хогвартсом и сообщать ему обо всех слухах. Наконец, решив, что узнал всё, что мог, допил свой чай, прихватил горсть печенья на дорожку и отбыл.
— Ух, серьёзный папаня у тебя, Док, прямо в мозги глазами смотрит, как черепушку изнутри скребёт! — восхитилась Федора, между делом успевшая сделать несколько портретных зарисовок. — Понятно, что с него Горыныч так фанатеет. А ты, господин товарищ директор, отважный человек, я бы с таким потенциальным тестем не рискнула к Доку подкатывать.
— Ты — ещё как рискнула бы. Причём с песнями и плясками да верхом на самой кривой козе, — безжалостно возразил Каркаров.
— Ну, чего-о сразу… — изобразила вселенскую обиду Федора.
— Вы же никуда не торопитесь, в отличие от? — сквозь смех спросила Иванна. — Как насчёт лосося на углях?
Разумеется, никто никуда не торопился, а если и торопился, то резко передумал.
На высоком берегу пересохшего ручья, на небольшой поляне рядом с домом, под просторным навесом располагалась летняя кухня: жаровня с коптильней, стол и пара скамеек. Рядом с жаровней красовался огромный старинный самовар с трубой, неведомыми путями попавший на барахолку местного фюльке, где его в прошлом году отыскал Каркаров.
Запалив дрова на угли для жаровни, он занялся растопкой самовара. На потрошильные работы внезапно вызвалась Василиса, возле неё резвились вороны, весело подбрасывая рыбьи внутренности. Лосось с ароматом можжевеловых веточек запекся моментально, но гости едва не захлебнулись слюной в ожидании.
— Эх, что же я не сообразила список продуктов прислать, — грустила Иванна, помахивая очищенным рыбьим хребтом. — Моя очередь лететь в сельпо, а чёртова метла отравляет всё удовольствие.
— Уже сто раз могли подобрать тебе новую, — терпеливо напомнил Каркаров, чрезвычайно инфернальный в клубах валящего из самоварной трубы дыма. — Мне эта тоже не нравится, если что. Кому кипяточка? Передавайте чашки.