Химио?сити
Шрифт:
От гвалта и гомона звенело в ушах. Наконец, компаньонам удалось пробиться к одному из столиков. К. всмотрелся в надписи.
«Лёгкое плотское желание на фоне желудочной сытости» – гласила одна.
«Веселье с ноткой грусти» – предлагала вторая.
«Мечтательность, оттенённая удивлением и снисхождением» – интриговала третья.
«Весёлый гнев с лёгким послевкусием близкого удовлетворения» – резюмировала
Хи утопила на два щелчка рычажок радости и схватила себя за немедленно порозовевшие щёки:
– Комплескные оттенки! – воскликнула она, – Я хочу попробовать. Можно?
Лоточник пригласительно махнул рукой.
Хи вытянула штуцер из своего искалеченного сакса и привинтила к клапану кега, на котором значилось:
«Счастье от дружбы и готовность её решительно защищать».
Лоточник повернул краник.
Соединение пшикнуло. Стрелка одного из циферблатов на руке Хи дрогнула и чуточку оторвалась от нуля.
«Странный выбор», – полумал К.
Хи разъединила соединение, и шланг со штуцером втянулся в сакс. Девушка нетерпеливо тронула соответствующую клавишу. Вздрогнула.
Лоточник-здоровила наклонился и поднял зеркало. В нём отразилось лицо Хи и К. Взгляды их встретились. Глаза девушки горели таким теплом и нежностью, такой заботой, что на мгновение он даже поверил, что это искренне, что порыв идёт от души, а не от химии, которая струилась в крови.
– Малыш-буква, хочешь попробовать?
– Я? Мне-то зачем?
– Ваше племя тоже употребляет чувства, – вклинился профессионально доброжелательный лоточник. – По-другому, но употребляет.
– Хорошо. Давай тоже дружбу. Только без примесей, чистую, – К. вдруг стало интересно самому почувствовать то, что ощутила Хи.
Лоточник нацедил граммов двадцать в крохотный стаканчик и протянул путешественнику. Тот залпом опрокинул стопку.
Сначала К. ничего не почувствовал. А потом по всему телу разлилась тёплая волна. Он понял, что дороже Хи у него никого нет на целом свете. К Предкам наставника Вон-и-Гута и вечно недовольную хозяйку бункера Матильду! Даже вечно сидящий в сознании образ далёкой Дийаны померк и поплыл. Его охватила уверенность, что он сделает для Хи всё что угодно. Поможет. Утешит. Пусть даже ценой собственной жизни прикроет спину.
«Ага, если будешь сидеть в её рюкзаке».
Через минуту эффект ослабел, ушёл в фон, где и остался. Зато проснулся желудок.
– Довольно частый эффект, – объяснил лоточник, глядя на его изменившееся лицо.
– Хи, а здесь есть туалет? – сдавленным голосом спросил К.
Получив разъяснения, он слез на пол и осторожной походкой человека, который боится что-то расплескать, скрылся в лесу здоровильских ног.
3
Поток здоровил у лотков поредел – большинство получило желаемое и теперь разбрелось по ярусу. Дегустировать. Наслаждаться. Витать в облаках. Лица сделались довольными, безмятежными. Почти человеческими.
Живая
Наконец, пробормотал:
– Хорошая дрянь. Клиенты оценят. Ладно, хватит терять время.
И троица, покачиваясь, покинула фабрику.
Через десять минут вернулся К. Под жилеткой у него что-то бугрилось. Он достаточно быстро отыскал Хи, которая мечтательно уставилась на перегонный куб с надписью «Химиосити-130». Наверное, что-то ещё продегустировала.
Он привлёк её внимание и потребовал отвести в уединённое место. Удивленная девушка посадила путешественника на плечи, и они переместились в пустующую комнату отдыха для персонала, о чём при входе сообщила дверная табличка.
– Что случилось? – спросила она, ставя К. на кресло.
– Представляешь, здесь даже в сортире дискриминация, – К. пытался расстегнуть бугрившуюся жилетку, – Три кабинки для здоровил и только одна для нормальных. А ведь большинство сотрудников из наших.
Наконец, он расстегнул жилетку и вытащил новёхонький сакс.
– Что это? Откуда?
– Короче, закончил я свои дела, вылезаю из кабинки, взбираюсь по лесенке к раковине, чтобы помыть руки. Смотрю – вот это лежит. Какой-то здоровила снял, представляешь? Наверное, чтобы не запачкать. Или не намочить. Я открыл, – он отщелкнул фиксаторы и распахнул устройство, – а там все десять ампул под завязку! И тормозина до пробки.
– Зачем ты это… взял?
– Снимай свою рухлядь. Не пристало без пяти минут почётному гражданину носить такую дрянь. Давай, надевай побыстрее. Сюда в любой момент могут зайти.
Хи в растерянности взяла чужой сакс. Тщательно отполированный металл змеился изящными узорами. Все циферблаты на максимуме: сожаление, радость, решительность, обида, умиление, страх, нежность, гнев, зависть. Десятый манометр был подписан литерой Х.
– Надевай, кому говорят. Это подарок.
– Но ведь тот человек…
– Посмотри на сакс. Его бывший хозяин себе полфабрики купит, если понадобится.
– Но это же воровство!
– Не воровство, а справедливое перераспределение ресурсов. Прекрати испытывать моё терпение. Надевай.
– Здесь монограмма. Это именная вещь. Если меня с ней увидят…
– Именно для этого тебе и нужен длинный рукав, дура, – уже совершенно вышел из себя К.
Хи, наконец, сдалась. Она сняла собственный сакс, который К. тут же закинул под кресло. Потом застегнула на руке новый, не обратив внимания, что её спутник, отклячив зад, возится на корточках под креслом. Ещё раз осмотрела шикарную вещь – К. мог бы поклясться, что лицо девушки тронула то ли тень благодарности, то ли отзвук радости от приобретения. Потом подключила главную жилу к разъёму инъектора, который опоясывал локтевой сгиб. Наконец, спустила рукав.