Хищник цвета ночи
Шрифт:
– Понимаю.
… И вот сегодня я всё узнаю.
– Виктория? - дверь за моей спиной открылась и на пороге появилась психолог. - Как ваше самочувствие?
Я медленно повернулась, опираясь бёдрами и руками о подоконник.
– Хорошо, спасибо.
– С вами хочет поговорить следователь из полиции. Своё разрешение, как ваша наблюдающая, я дала, но ваша мать возражает, считая, что вы еще слишком слабы и не пришли в себя до конца. В любом случае конечное решение за вами.
– Я хочу с ним поговорить, - уверенно
– Хорошо. Я провожу его, - кивнула женщина и уже собиралась уходить, как неожиданно остановилась и произнесла, обернувшись. - Виктория? Там ваши анализы готовы… Мне очень жаль. Если вы хотите поговорить или отменить встречу?…
– Нет, - с трудом выдавила я, отлично понимая, о чём она не стала говорить вслух. - Не хочу… Мне просто надо… пару минут.
«Целая жизнь, чтобы смириться с потерей».
– Вам не стоит держать всё это в себе. Необходимо выговориться, поделиться болью.
Если бы всё было так просто. Рассказать и успокоиться.
– И что это изменит? Вернёт мне ребёнка? Уничтожит воспоминания, которые не дают мне спать по ночам? Или вернёт Ника? Что мне даст этот разговор? - спрашивала у неё, не замечая, как из глаз медленно, одна за одной стекают крупные слезинки.
– Вы можете накричать на меня, поделиться болью.
– Не могу. Это бессмысленно. Ничего не поменяется.
– Вы сильная женщина, Виктория, - вздохнула она. - Даже слишком сильная. Но показать слабость не позорно. Всем нам нужна поддержка в тяжелые времена.
– Вы не знаете меня, - отчеканила я, стирая слёзы, шмыгнула носом и еще сильнее задрала подбородок. - Вы же шли за полицейским? Я готова с ним разговаривать.
– Хорошо.
Стоило двери закрыться, как я неровным шагом дошла до кровати и села, спрятав лицо в ладонях.
Я потеряла всё. Без преувеличения. Морозов отнял у меня всё, что только можно было: любимого мужчину, ребёнка, душевное равновесие. Сломал, растоптал, уничтожил, оставив пустую оболочку. Психолог сказала, что надо поделиться, выплеснуть всю боль. А не было ничего. Меня не было.
Снова скрипнула дверь, но я даже не дёрнулась.
Раздались осторожные шаги, кровать прогнулась под чужим весом, и мама аккуратно меня обняла, прижимая к себе.
– Тебе уже сказали, - едва слышно произнесла она.
– Да, - не убирая рук от лица, глухо ответила ей.
– Это ведь еще не точно. Через неделю можно будет сделать УЗИ, которое точно всё расскажет.
– Не хочу. Это не ошибка. Я знала… чувствовала.
– Девочка моя. - Мама погладила меня по волосам и тихо вздохнула. - Ты же понимаешь, что срок был совсем маленьким и не срок вовсе… Если бы Н’Ери не сказал тебе, то бы даже не заметила.
– Мам, не надо.
Но её было уже не остановить.
– Может, это и к лучшему. Одной воспитывать ребёнка сложно, а если он еще и хищник…
– Господи, мам, что ты такое
– Прости, но сейчас такая ситуация, если бы ты знала, что у нас в городе творится.
– А я не знаю. Ничего не знаю. Потому что ты от меня всё скрываешь, и они скрывают. Посадили в вакуум и радуетесь. Думаешь, мне легче стало? Не стало и кошмары не прекратились и ребёнка у меня не будет. Еще и Ник в тюрьме. Я же всё время об этом думаю.
– Вика…
– Господи, как же всё надоело. Знаешь, чего я хочу? Чтобы этого всего не было. У нас ведь с Ником с самого начала всё пошло наперекосяк. Его родители, вы, дядя, это наследство чёртово, Морозов, беременность. Нам просто не дали шанса быть самими собой и просто жить. Вы и сейчас не даёте.
– А может и не надо. Ведь не зря судьба вас разводит в разные стороны.
– Не судьба. А вы, - тихо, но твёрдо, ответила я.
– Дочка, как ты можешь? Я же хочу, как лучше.
– Получается не очень, мам, - честно призналась ей. - Я знаю, что Ник вам не нравится, что вы не можете смириться с его звериной натурой. Но я не отступлю. Даже сейчас.
– Мы поговорим об этом позже, - поджав губы, произнесла мама. - Ты уверена, что хочешь разговаривать с этим полицейским?
– Да.
Следователь оказался высоким мужчиной среднего возраста с посеребрёнными у висков волосами и умными серыми глазами в обрамлении сетки мелких морщин. Достав папку и ручку, он внимательно меня осмотрел.
– Виктория Измайлова, меня зовут Иван Алексеевич Петров, прежде чем мы начнём, я должен вас предупредить о том, что за дачу ложных показаний…, - начал мужчина.
Допрос проходил стандартно. Мужчина задавал вопросы, заставляя меня шаг за шагом вновь пережить те мгновения в спальне. Вспомнить дословно каждую фразу Морозова, каждую интонацию и намёк.
Мама и психолог сидели в сторонке, готовые в любой момент прекратить расспросы, чем еще больше нервировали. Мне двадцать семь лет, а ко мне относятся как шестнадцатилетнему подростку.
– В чём обвиняется Ник Н’Ери? - спросила я, как-то рассказ был окончен.
Меня слегка трясло, и я с силой сжимала кулаки, пытаясь вынырнуть из кошмарных воспоминаний, в которые была вынуждена погрузиться.
– Незаконный оборот, срыв метки, убийство.
– Он спас мне жизнь.
– Давайте на чистоту, Виктория. Убивать Морозова было не обязательно. Господин Н’Ери уложил его на пол, выбил пистолет и на этом можно было остановиться. Горло перегрызать обходимости точно не было.
Сдавлено охнула мама, а я лишь сильнее сжала кулаки, чувствуя, как горлу вновь подкатила тошнота.
– Морозов меня избил, убил моего ребёнка, пытался изнасиловать. И вы хотите сказать, что этого мало? - прошипела я.