Хищник, который меня купил
Шрифт:
Но я не сдавалась.
Я давно не практиковалась, но сейчас прилагала все усилия, какие только могла. Не щадила себя, не экономила силы. Сосредоточилась только на задаче, не отвлекалась на сомнения и страхи. Всё потом… потом.
Я была очень редким сильным пси-лекарем, про таких говорят “вне категории”. Правда счастья мне это не принесло… Но хотя бы сейчас помогало. Там где упал бы любой другой лекарь — я держалась — волевым усилием контролировала свет и наполненность хлыстов, бешено черпая всё новую энергию
В реальности — шли мгновения. Здесь же — время болезненно растягивалось.
Я выжигала тьму будто целую вечность, пока гуталиновая ночь из бури гамма-волн не сменилась грязными сумерками. Стена чёрного энергетического дождя не сменилась просто жалящим ливнем.
Руки мои упали.
Я перевела дыхание.
Чёрные водовороты и смерчи перестали затягивать.
Это уже было похоже на то, что я видела в пси шиарийца раньше. Всё ещё плохо, но не настолько, чтобы невыносимо крутило от боли на грани агонии. По крайней мере — я на это надеялась.
И даже наметился силуэт “заглушенного рукава реки” — отмершего энергоканала, по которому Чезар раньше держал связь со своим братом-близнецом. Теперь, погибшим.
Здесь — на мёртвой границе было особенно чёрное пятно.
Я собиралась с ним разобраться.
Я перенесла своё источающее свет энергетическое тело к тьме, которая колыхалась возле рукава. Выкрутив силу на максимум без подготовки запустила обе руки во мрак. Грубо. Больно. Голова будет чугунная. Зато и эффект получится лучше.
Я слишком виновата. Даже если Чезар убийца. Даже если меня не ждёт ничего хорошего… Вокруг — столько боли. Что смерть во сто крат милосерднее.
Тьма вскипела под моими руками. Под ней я заметила сверкающие нити мысле-образов. Это обрывки эмоций и чувств Чезара — они свободно блуждали по пси поле, но возле оборванного рукава их концентрация была особенно высокой. Пока я выжигала тьму, они проходили сквозь меня, транслируя эмоции шиарийца — испытанные когда-то, но так и оставшиеся здесь, на глубоком слое.
За несколько минут я перехватила отголоски шока, боевого азарта и ледяной решимости.
А потом перед моим мысленным взором высветилось неведомое иномирное слово — “Авалон”. Это слово-образ было пронизано целым спектром рваных диких эмоций Чезара, часто, противоположных друг другу. Ненависть, тоска, злость, отчаяние… и ещё много всего — яркого, противоречащего друг другу, почти что от любви к ненависти и обратно.
Но я не стала присматриваться. Не хотела отвлекаться… Мне нужно было ещё много очистить… Эти чёрные пятна. Эти провалы-воронки. Я снова призвала плети, я сияла отчаянно, как в последний раз.
“И всё же… — мелькнула мысль. — “Интересно… что такое… Авалон?”
***
Контакт разорвали грубо.
Не заботясь о том, как я из
— Достаточно, — жёстко выплюнул Чезар.
Я распахнула глаза, пытаясь осознать, где я. Но меня окружала тьма — резкий выход из пси ослепил меня. Из носа снова полилась солёная кровь. Тело налилось слабостью, а в разум будто тумана нагнали. Я сидела беспомощная в темноте — уже в объективной реальности.
С тоской почувствовала, как на моей шее вновь защёлкивается ошейник-ограничитель.
Краски медленно проступали.
Сначала пришли два тёплых золотых огонька. Я подождала. И огоньки превратились в жёсткие внимательные глаза шиарийца.
Я нервно рассмеялась. И тут же всхлипнула, расплакалась — черноты в глазах не было, чёрный венозный рисунок ушёл с лица Чезара. Ни одного знака критической перегрузки. Кроме теней под золотистыми глазами шиарийца.
Это была очень сильная и хорошая чистка. Лучшая моя работа — на грани невозможного! Хотя там ещё чистить и чистить, но худшее позади.
Я утёрла слёзы и счастливо улыбнулась — это был триумф! Сознание шатало туда-сюда. И лишь с задержкой в несколько мгновений ко мне вернулась последовательная память: Бах — предательство жениха, Бах — тюрьма, Бах — пытки. Домогательства. И ярким всполохом: Чезар! — надежда на спасение. И — новый удар! Покойники в грузовом шлюзе — жёсткое крушение надежд — а затем — и крейсера — ТЬМА неведомой прежде категории, и… Авалон.
Улыбка сползла с моего лица.
Все краски снова стали яркими. Покорёженная панель управления. Рваная космийка шиарийца. Хищно раздувающиеся ноздри. Жёсткий странно-красивый рот. Настороженно зависшая в воздухе надо мной алая дуга хвоста с раздвоенным кончиком.
Я затравленно подняла глаза на Чезара. Суровое лицо красноволосого шиарийца я теперь видела чётко. Он так и нависал надо мной, но по горящему взгляду и характерному движению зрачков, я поняла, что мужчина частью сознания сейчас проверяет своё пси-поле.
Я рвано шумно выдыхаю.
Сильная рука Чезара держит бластер. Дулом в пол.
— П-простите, виан, — снова заговариваю я.
И шиариец выныривает из пси. Снова направляет всё своё острое внимание на меня. Я едва удерживаюсь от того, чтобы не втянуть голову в плечи. Мой голос звучит глухо:
— Поймите. Вы… вы же всё равно собирались... от меня избавиться. Убить.
Чезар саркастично приподнимает одну безупречную бровь. Алый хвост делает жест… я не знаю невербалику шиарийских хвостов, но воображаю будто этот жест — тоже саркастично-вопросительный. Навроде: “С чего такие громкие выводы?”
— Какой бред, человечка, — произносит Чезар, выпрямляясь и прожигая меня ледяным взглядом. — Получается, ты уронила крейсер в самый опасный сектор этой галактики из-за своей женской паранойи?