Хищник
Шрифт:
Морана приподняла бровь.
— Могу я спросить, что происходит между тобой и Амарой?
Дружелюбный мужчина перед ней внезапно окаменел, гнев вспыхнул на его лице, прежде чем он надел вежливую маску, его губы поджались, заставляя ее снова осознать, что он не был желтым цветочком. Он был настоящей кровью Бладхаунда Марони. Он слегка взглянул на нее, его глаза метнулись к женщине, о которой идет речь, прежде чем снова взглянуть на нее с неохотной улыбкой на
— Смелость превращается в глупость всего за секунду, — тихо сказал он, его темные глаза насторожились. — Запомни.
Морана улыбнулась. Итак, она нашла его источник нервов.
— Прислушайся к своему собственному совету, — ответила она тем же тоном, прежде чем повернуться на каблуках и направиться к бару, глядя абсолютно прямо перед собой, не обращая внимания ни на одну из сторон, но зная, что Тристан Кейн смотрит на нее. Ее горло сжалось, капля пота катилась по декольте, мышцы тела напряглись.
Желая выпить, она подошла к стойке, музыка стала громче, и она наклонилась, пытаясь привлечь внимание одного из барменов.
Мужчина лет тридцати пяти в черной футболке посмотрел на нее, его глаза остыли, когда он осмотрел ее с головы до ног. Морана нахмурилась, не понимая реакции.
— Что я могу вам предложить? — спросил он громким голосом поверх музыки.
Она смотрела на его глаза, на их мягкость, и почувствовала, как дрожь пробежала по ее спине. Да, она не примет от него алкоголь.
— Просто апельсиновый сок.
Он отвернулся, и Морана нахмурила брови, пытаясь вспомнить, встречалась ли она когда нибудь с ним раньше. Нет. Но тогда, возможно, он знал, что она дочь вражеской семьи.
Вздохнув, она взяла стакан сока, который он подтолкнул к ней, и повернулась лицом к танцполу, выпивая охлаждающий напиток, утоляя жажду, глядя на массу тел, движущихся в такт
перед ней.
— Антон, один из докторов права, в Цианиде.
Слева от нее раздался голос виски и греха. Морана сглотнула, но она отказалась повернуться, отказалась признать его, стиснув зубы, ее рука сжимала клатч и стекло, а ее глаза оставались прикованными к вращающимся телам.
Его глаза подошли к ней. Она знала. Но не повернулась. Медленно выпивая оставшийся сок, она остановилась, осознавая его присутствие рядом с ней, осознавая, что он стоит всего в нескольких дюймах от нее, весь свернувшись мускулами и силой, но на самом деле не признавая ее. И это было абсолютно нормально.
Она должна уехать. Ей следовало поставить стакан на стойку и выйти из помещения, не говоря ни слова, не взглянув, не при каких условиях. Но по какой-то непостижимой причине в тот момент это стало
— Морана Виталио?
Момент был прерван. Закрыв глаза, когда тяжесть улеглась, Морана повернулась на другой бок, услышав женский голос, и увидела женщину, которая сидела рядом с Тристаном Кейном, смотрящую на нее самыми странными зелеными глазами, которые она когда-либо видела. Тень чего-то близкого, как лес в полночь. Ее стройное тело было великолепным в этом гладком маленьком платье, темные кудри свободно были уложены на голове Амары.
— Да, — острожно сказала Морана, и сбитая с толку, почему эта женщина хотела с ней поговорить.
Что-то похожее на жалость наполнило зеленые глаза женщины, когда она посмотрела на нее. Но прежде чем она смогла произнести хоть слово, ее взгляд метнулся туда, где, как знала Морана, стоял Тристан Кейн, и она покачала головой, разворачиваясь на каблуках. Совершенно сбитая с толку странной, внезапной встречей, Морана стояла там, моргая, глядя на то место, где находилась женщина. Что, черт возьми, это было?
Не поворачиваясь к нему лицом, Морана допила свой сок.
И качнулась на каблуках.
Какого черта?
Она посмотрела на свой единственный пустой стакан апельсинового сока, нахмурившись, когда свет перед ее глазами немного расплылся, мир слегка стал вращаться.
Кто-то добавил ей что-то в напиток?
Странный бармен?
Нет. Нет. Нет. Это не могло произойти с ней. Не здесь и не сейчас.
Покачав головой, рассеивая дымку, Морана повернулась к выходу. И попыталась сделать шаг.
Она сильно качнулась, чуть не упав на пол. Руки удерживали ее сзади, грубые руки касались
ее мягкой кожи.
Морана моргнула, ее язык распух, во рту была шерсть, мир еще немного закружился, ее колени превратились в желе. Тремор сотряс ее тело, музыка болезненно стучала в голове. Ее веки стали тяжелее. Страх скапливался в ее животе, потому что, если она упадет в этом клубе, она будет мертва, если ее кто-нибудь найдет или когда узнает отец. Это как бы охладило волну сонливости, захлестнувшую ее, как раз в тот момент, когда руки повернули ее.