Хищник

РуНикс

– Тебе лучше уйти, – тихо произнес он.

Морана кивнула, потрясенная до глубины души, и пошла обратно к машине, крепко держа в руке пистолет и высматривая других прыгунов с ножами.

Она подошла к машине, подняла вдруг взгляд и остановилась как вкопанная.

Посреди парковки стоял ее мустанг – там, где она его и оставила, а все шины были проколоты. Морана застыла и в шоке уставилась на машину. Она купила ее на свои деньги. Свою первую машину. Эта машина стала ей единственным другом, который понимал ее жажду свободы. Ее единственным спутником во всех приключениях и соучастником в преступлениях. Морана сама

ее чинила, ухаживала за ней на выходных. Она любила ее. И вот она стоит с изрезанными шинами.

Морана только что видела, как убили человека, сама подстрелила человека, но только сейчас почувствовала, что на нее покусились, только сейчас ее глаза наполнились слезами.

Но не могла ни задрожать, ни заплакать, не могла показать ни намека на уязвимость.

Он стоял позади нее.

Морана выпрямила спину и придала лицу невозмутимое выражение.

– У тебя наверняка есть машина, которую я могу одолжить? – непринужденно спросила она.

– Да, но в такую бурю нельзя садиться за руль.

Его слова заставили Морану обернуться. Она посмотрела в его голубые глаза, на полоску грязи, оставшуюся на щеке после драки на земле.

– Ты беспокоишься о моей безопасности? – в неверии спросила она.

Тристан Кейн вскинул брови.

– Я беспокоюсь за свою машину.

Разумеется. Ей были вполне понятны его опасения насчет машины. Морана кивнула.

– Тогда я просто вызову такси.

Он слегка нахмурил брови.

– Такси не ездит в этот район.

Ну конечно, не ездит. Морана увидела, что дождь льет у входа на парковку как из ведра, и прикусила губу, чувствуя, как все сводит внутри, и пытаясь придумать, как выпутаться из этой ситуации. Отцу она позвонить не могла, иначе все обернется катастрофой. Садиться за руль тоже нельзя, потому что видимость на дорогах нулевая, а ехать ей далеко. Такси тоже отпадает. Какие варианты у нее вообще остались?

Сердце пустилось вскачь, когда ее осенило. Ну нет.

Морана подняла взгляд. Его голубые глаза пристально смотрели на нее, прожигая насквозь своим пылом, заставляя ее кровь кипеть, а пульс стучать в ушах.

Тристан Кейн склонил голову набок, будто изучая ее, а потом заговорил, и ее сердце чуть не выскочило из груди.

– Похоже, вы остаетесь, мисс Виталио.

Глава 8

Поворот

Мгновения.

Удивительные, невероятные мгновения.

Если бы еще пару недель назад кто-то сказал Моране, что она проведет ночь в пентхаусе кровного сына Клана, она бы треснула этого человека по голове. Но, с другой стороны, если бы ей сказали, что она проникнет в дом Марони, она бы тоже в это не поверила. Как не поверила бы и в то противоречивое обстоятельство, что он будет спасать ей жизнь, при этом заявляя о своем исключительном праве на ее смерть.

Невероятно.

Морана в оцепенении шагала к лифту, не в силах поверить, по-настоящему поверить, что проведет ночь вдали от дома, в квартире Тристана Кейна. Такого с ней попросту не случалось. Но вот она шла уверенным шагом, который никак не выдавал ее внутреннего смятения, хотя разум был встревожен из-за идущего рядом с ней мужчины. Правда, она никак не могла понять, как такой крупный мужчина мог двигаться с подобной грацией. Но она видела, как он с такой же грацией взбирался по стене ее дома. Видела, как грациозно лавировал на

мотоцикле и сражался с мужчинами, которые были крупнее него. И ее раздражало, что она могла оценить это по достоинству.

Морана бросила взгляд на свою испорченную машину, стоявшую неподалеку, и сердце снова ёкнуло у нее в груди, а по телу вслед за болью пронеслись жгучая злость и острое желание отомстить тому, кто посмел на нее покуситься. Кто бы это ни был, он ответит. По полной программе.

Краем глаза она заметила, как Тристан Кейн поднял руку и набрал код на панели возле второго лифта, и поняла, что лифт был частным.

Он мельком взглянул на нее, и Морана глянула в ответ, даже не догадываясь, о чем он думал. Насколько неохотно он впускал ее в свое пространство? Она бы точно делала это с большой неохотой. Но, с другой стороны, однажды ночью он ворвался в ее спальню, так что все по-честному.

Лифт издал сигнал, и стальные двери разъехались в стороны, открывая перед собой просторное помещение, где наверняка уместилось бы с десяток человек. Тристан Кейн, как истинный джентльмен, вошел первым и оглянулся на нее без малейшего намека на благородство.

Преисполненная любопытства, но все же настороженная, Морана сделала глубокий вдох и вошла вслед за ним. Как только она ступила в кабину, он нажал на единственную кнопку на панели, ввел очередную кодовую комбинацию, и двери закрылись.

Едва они сомкнулись, Морана сжала руки в кулаки, чтобы сдержаться.

Двери были зеркальными.

Они встретились взглядами в отражении, и ее сердце по какой-то безумной причине забилось быстрее, а лифт начал ползти вверх.

Кейн стоял в углу, прислонившись к стене и скрестив ноги в щиколотках и руки на груди. Его глаза наблюдали за ней будто бы с любопытством, не источая привычные волны ненависти. Морана приподняла брови, но даже не шелохнулась. В ушах стучала кровь, все тело гудело.

Ей нужно отвлечься. Как бы ей ни претило это признавать, но замкнутое пространство, отражения и его взгляд не оставляли ее равнодушной.

– Кто эти люди? – спросила она ровным, не выдающим никаких эмоций тоном.

Тристан Кейн помолчал с мгновение.

– Не знаю. Кажется, кто-то хочет вашей смерти, мисс Виталио.

– Ты имеешь в виду, кто-то, кроме тебя? – усмехнулась Морана, закатив глаза.

Он склонил голову набок, внимательно на нее глядя.

– Ты не боишься смерти?

Морана почувствовала, как губы дрогнули в улыбке, но глаза оставались серьезными.

– Учишься не бояться ее, когда она каждый день прокрадывается под крышу твоего дома.

Они встретились взглядами на один напряженный миг, и сердце Мораны забилось чаще, пока он внимательно изучал ее глазами.

– И правда, – тихо ответил он.

К счастью, в этот момент двери открылись, и Тристан Кейн вышел.

Едва он ступил из кабины и оказался спиной к ней, Морана сделала вдох и осознала, что все это время задерживала дыхание. Она покачала головой, не понимая, почему ее предавало собственное тело, и ненавидя его за такую реакцию. Хотя какая-то ее часть, что пребывала в бесчувственном состоянии, сколько Морана себя помнила, наконец ожила. Ей нужно было понять это, понять, как это контролировать. Потому что она оказалась в неизведанных водах и не знала, что скрывалось за ними. Ей хватало честности признать, что отчасти это безумно ее пугало.