Хищники (ил. Р.Клочкова)
Шрифт:
Другое дело здесь, в заброшенном в тайге крохотном поселке. Что ни человек – индивидуальность. Взять хотя бы Сократова с его фанатичной увлеченностью. Или Аделину, которая явно затерялась бы в городской толпе. Однако же здесь живет загадочной и неповторимой жизнью, ни на чью не похожей.
А Марина Гай? Говорят: каков век – таков и человек. Нет, это не совсем так: век один, а люди разные – Нил и Марина, Меженцев и Кудряшов, их не спутаешь. Да и в городе они разные. А кажутся одинаковыми потому, что их много. Масса. И трудно выделить, рассмотреть одного. В глазах рябит. А здесь мало людей, вот они и кажутся покрупнее. На виду
С этими мыслями Дагурова и дошла до Турунгапша. Гая она застала, как всегда, в рабочем кабинете. Выбритого, в свежей рубашке. Директор заповедника беседовал с лесниками. И, узнав, что следователь хочет с ним поговорить, постарался отпустить всех поскорее.
Ольга Арчиловна начала разговор о том, в какой форме Гай просил Авдонина помочь с устройством дочери в институт.
– Это его личная инициатива,– ответил Федор Лукич, несколько удивившись вопросу, так как был убежден, что об этом следователю ничего не известно.– Но не скажу, чтобы я отказывался. Хотя…– Директор посмотрел в окно, поверх головы следователя, и признался: – Потом пожалел.
– Почему?
– Не люблю заходить с черного хода. Предпочитаю и говорить и действовать открыто, прямо, честно. И дочь тому учу.
– Значит, вы лично не просили Авдонина помочь Марине при поступлении в институт?
– Нет. Да это легко проверить. Марина поступает без всякой протекции.
Дагурова спросила у Федора Лукича, знает ли он, что незадолго до своего последнего приезда в Кедровый Авдонин обращался по поводу Марины к кинорежиссеру Чалову? (Следователь не упомянула, что сведения эти получила у Родиона Уралова.)
– Впервые слышу,– ответил Гай.– Видно, сам проявил инициативу, он ведь симпатизировал Марине.
– Понимаете, Федор Лукич, у меня есть один довольно щекотливый вопрос… Пожалуйста, ответьте откровенно…– Гай с напряженным вниманием посмотрел на следователя и молча кивнул.– Не намекал ли когда-нибудь Авдонин, что за устройство вашей дочери в институт надо будет кого-то отблагодарить?
– Ну нет, до этого не дошло,– нахмурился Гай.– Я бы сразу и в самой категорической форме такой путь отмел!
– Значит, не намекал? – еще раз спросила Ольга Арчиловна.
– Нет…
– И то, что намеревался соболиными шкурками расплатиться?
– Соболиными? – возмутился директор.– Да как это можно? И откуда он собирался их взять? Не знаю, не знаю, лично я никаких шкурок не имею и никогда бы не рискнул их приобретать у здешних спекулянтов или браконьеров! Это значит,– поощрять незаконную охоту… Да и как можно! Мы столько средств, сил положили, чтобы их сохранить…
– Значит, не было разговора о соболях с Авдониным?– уточнила Дагурова.
– Никогда! – категорически заявил Гай.– И еще раз вам говорю: считаю, что Марина должна поступать в институт честно!… Впрочем, мое мнение вам уже известно. Помните, мы с вами говорили вот здесь, что такое актер? – Следователь кивнула.– Не случайно же Бондарчук считает: не профессия это! Призвание! Как же это можно за взятку приобрести талант? Глупость. Есть у Марины искра божья – разгорится. Сама по себе. А нет – нечего делать в кино. Серости и без нее хватает… Да что далеко ходить, недавно я смотрел фильм по телевизору. Молодой артист, фамилия громкая, сын известной кинозвезды… И по-моему, мама искалечила жизнь сыну… Да,– почему-то спохватился директор заповедника,– не подумайте, что я говорю только об
Гай вдруг встал и пошел к двери. И Ольге Арчиловне показалось, что кто-то тихонько скребся снаружи. Действительно, это был Султан, лайка Федора Лукича.
– Скучает,– словно оправдываясь, сказал Гай, впуская собаку и теребя ее за густую холку. Пес благодарно зажмурил глаза.– Мариночка любила с ним гулять по тайге. А теперь некому… У меня дел невпроворот… и еще неприятности… Все одна за одной так и сыплются…– Он выразительно посмотрел на Ольгу Арчиловну.
Но она не поддержала эту тему.
– Красивая собака,– похвалила Дагурова пса.
– Вот, расстаемся,– с грустью сказал Федор Лукич.
– Почему? – удивилась Ольга Арчиловна.
– Султан – победитель прошлогоднего межобластного состязания ласк по Сибири! – с гордостью ответил Гай.– Знаете, какие у него были соперники!
– Это что, по экстерьеру? – спросила Ольга Арчиловна, решив блеснуть эрудицией и вспомнив, как отец водил ее в Ленинграде на выставку собак.
– Да нет,– улыбнулся Гай.– Вы наверное, имеете в виду другое. Выставки-смотры. А Султан участвовал в настоящих охотничьих соревнованиях, на которых испытываются рабочие качества… Как собака берет след, выслеживает зверя, ну и так далее. Причем на такие состязания допускаются собаки только при наличии свидетельства единого образца… Чтобы вам было понятно, это значит – лайка должна быть известного происхождения. А среди предков Султана один принадлежал великому князю Николаю Николаевичу… Вот наши трофеи.– Гай подошел к застекленному шкафу и достал кубок и диплом.
У победителя состязания эти предметы вызвали, наверное, свои воспоминания. Пес встал на задние лапы, положил передние на грудь Федору Лукичу, обнюхал почетные награды и гавкнул.
– Фу, место,– сказал директор.
Султан улегся на пол и замер.
– Кубок и диплом первой степени,– продолжал Гай.– Понимаете, заприметил его директор областного племенного собаководческого питомника – Федор Лукич поставил награды в шкаф.– Прямо с ножом к горлу пристал: о таком производителе он мечтал давно. Я отказал, естественно. Привык к Султану. А во-вторых, Эдгар Евгеньевич приезжал, охотился с ним. Вы же знаете, ему надо было отстреливать зверей для своих научных исследований… Да и Мариночка любила собаку… Вчера опять звонили из питомника. И я подумал: Эдгара Евгеньевича нет, Марина уехала. Я не охочусь. А в качестве забавы такого редкого пса держать просто грех… А кому, как не нам, заботиться об общем благе! Пусть уж лучше послужит нашим кинологам! И почетно: где-нибудь объявят победителя – сын знаменитого Султана! Впрочем, я думаю, он еще сам не раз завоюет награды. Верно? – подмигнул собаке Федор Лукич.
И та, словно поняв, о чем говорит хозяин, негромко взвизгнула.
– По-моему, правильное решение,– как бы спрашивая совета, произнес Гай. Но Ольга Арчиловна ничего не сказала.– А мне обещали щенка. Из первого же помета…
Следователь вспомнила разговор с Арсением Николаевичем Резвых о том, что нельзя делить любовь собаки на троих. Видимо, Федор Лукич тоже чувствовал это, потому и согласился отдать Султана. Воспитанная со щенячьего возраста, собака крепче привязывалась к человеку…