Хищники с Уолл-стрит
Шрифт:
Тридцать секунд спустя я набрал номер Попрыгунчика Джей-Джея, чтобы оценить ущерб от действий Пэтти. Моя работа и репутация в безопасности. Но Гершон, как и любой другой фондовый брокер, будет звонить клиенту и прощупывать почву на предмет доходов. Скажет Джей-Джею что-нибудь эдакое, изобретет благовидный предлог для совместного обслуживания. Когда на кону 522 миллиона долларов, ее грязным трюкам не будет конца-краю.
– Славную сделку ты провернул с «Брисбейн», Джей-Джей.
– Теперь ты понимаешь, почему мы не могли поговорить
– У тебя были свои приоритеты, – согласился я. – Коллары с нулевой ценой рядом с мультимиллиардным слиянием отдыхают по полной программе.
– Кстати, а откуда ты мне звонишь? – поинтересовался он. – Что-то номер у меня на ЖКД незнакомый.
– Из дома.
– Отпуск?
– Не совсем. Ты сидишь?
– Я весь уши, – сказал он со своим польским акцентом.
– За последние дни я помог полиции распутать два инвестиционных мошенничества.
– Это имеет какое-то отношение ко всем этим сообщениям, что Патрисия Гершон накидала мне? – перебил он.
– И да, и нет. Ты с ней говорил?
– Некогда было. И потом, я хотел сперва поговорить с тобой.
Джей-Джей, ты лучше всех.
Мне потребовалось целых 15 минут – причем он больше ни разу не перебил, – чтобы просветить Джей-Джея о «Келемен Груп», «АРИ Капитал» и моем вынужденном отпуске в СКК. А вот чего я не ожидал, так это неистового негодования Джей-Джея на Гершон.
– Давай-ка разберемся до конца, – сказал он. – Она знала о нашей сделке на прошлой неделе из-за того, что сказал Бейкер? – Бейкер – CEO «Брисбейн», компании, прикупившей «Джек Ойл».
– Ничего определенного, – подтвердил я. – Но Пэтти умна. И они работали вместе годами. Она сложила два и два. Такое случается сплошь и рядом.
– Бейкер будет вне себя, Гроув. Когда я ему скажу, он может закрыть свой счет.
Ничего себе поворот колеса фортуны!
– Почему? Не понимаю.
– Мы пахали над этим слиянием шесть месяцев. Утечки ставят сделки под удар. Гершон должна была держать рот на замке, а не болтать о ней в СКК направо и налево.
– Я не хочу, чтобы ее бизнес полетел под откос, Джей-Джей.
– А я не хочу с ней работать, Гроув. Мне потребовалось шесть лет, чтобы объездить тебя, – пошутил он, неизменно Джек Николсон из Варшавы.
– Что ж, тогда ты можешь сделать одну вещь…
В 10.30 утра я вошел в отделение полиции на углу 54-й стрит и 8-й авеню. В потрепанном конференц-зале, оформленном в стиле Сталинграда 1950-го, Фитцсиммонс и Маммерт вняли советам Марты Стюарт {112} . Пончики, кофе, апельсиновый сок и все такое. Я отвечал на их вопросы о «Красном пламени», «Келемен Групп» и шашнях Сэм с Русским Маньяком. А они отвечали на мои. Мы работали, как одна команда, складывающая фрагменты замысловатого паззла.
112
Марта
– Не хотите ли еще кофе? – спросил Фитцсиммонс.
– Готов на убийство, чтобы получить чашечку.
– Пожалуй, здесь говорить такое неуместно, – рассмеялся он.
– Такое можно услышать только от отморозка, – согласился я.
– А что заставило вас позвонить той медсестре? – чуть ли не с благоговением поинтересовался Фитцсиммонс.
– Южные манеры. Я просто отменял его визит.
– Замечательная работа, – заметил Фитцсиммонс и хрустнул шеей.
– Замечательная работа, – донеслось эхо.
Положив ладонь Маммерту на плечо, я в шутку поинтересовался:
– А своих идей у вас нет? – Хорек в недоумении заморгал, а я спросил Фитцсиммонса: – Шашни Сэм с Романовым важны для вашего дела?
– Не исключено, – уклончиво ответил здоровяк. – Мы задержали миссис Келемен по обвинению в заговоре с целью убийства.
– Чарли?
– Нет, вас. Эти двое злоумышленников…
– Виктор и Юрий.
– Именно. Вам повезло, что вы не кончили в каком-нибудь мясном фургоне с овсянкой, размазанной по всем стенам.
– Овсянкой? – не понял я.
– Мозгами, – растолковал Маммерт.
– Усек. Картинка мерзкая.
– У нас есть ваше заявление, – продолжал Фитцсиммонс, – об угрозах миссис Келемен. А именно, «когда ты исчезнешь…»
– Очень жаль, что этой реплики не было в вашем веб-касте, – тоскливо заметил Маммерт.
– Что вы хотите сказать?
– Он хочет сказать, – начал Фитцсиммонс, – что это ее слова против ваших по обвинению в заговоре. Наверное, она с минуты на минуту выйдет под залог. Сомневаюсь, что обвинения выстоят.
– А вы ничего не можете сделать? – спросил я, скорее удивившись, чем задумавшись о будущем.
– Мы не можем раскрутить этих двух качков. Они не говорят по-английски ни слова.
– Чушь собачья. Один из них сказал: «И кто теперь в жопе, катала?», когда они напали на меня.
– Пока что мы слышим только «nyet», – ответил Маммерт.
– А Романов? – осведомился я.
– Обложился адвокатами, – сообщил Фитцсиммонс и добавил: – Чересчур умен, чтобы сказать хоть слово.
– А как насчет смерти Чарли?
– Тут мы увязли.
– У вас есть мотив. Сэм спала с Романовым. Он отец.
Оба офицера насторожили уши. Взгляды их не выдавали ровным счетом ничего.
– Сэм, Чарли, Романов, – сказал я, – треугольник адский, если хотите знать мое мнение. К гадалке не ходи, что напряженность там была жуткая.
– Продолжайте, – поощрил Фитцсиммонс.
– Возьмем деньги. Родители Сэм лишились двух миллионов зеленых. Вряд ли такое способствует семейному единению над обедом в День благодарения.