Хищный зверь
Шрифт:
Сабина сдержанно поздоровалась с комиссаром полиции и уселась напротив. А тот, властный и уверенный в себе, начал с вопроса, который она и ожидала услышать:
– Прежде всего, как вы себя чувствуете, доктор Монделло?
– Бывало и лучше, но бывало и хуже. Прошу вас, если можно, разрешить мне надеть темные очки. Свет режет мне глаза.
– О, нет проблем. Я знаю, что вы нездоровы, и поэтому благодарю, что согласились прийти. Я высоко это ценю.
– Это мой долг, доктор.
– Я перейду сразу к делу. Сообразуясь с нашим человеческим ресурсом, я временно снимаю вас с руководства комиссариатом Париоли. Как только вы поправитесь,
Сабина не пошевелилась. Собеседники не поняли, чего от нее можно ожидать в следующий момент. Прошло несколько секунд, и Мильорини обеспокоенно спросил:
– Сабина, всё в порядке?
Она тихонько рассмеялась, выходя из оцепенения, в котором укрывалась, как в убежище.
– Нет, доктор, не в порядке. Совсем.
– Ну, зачем ты так? Ведь это ненадолго. Вот увидишь, все образуется…
– Зачем надеяться на разрешение проблемы, когда можно ее просто избежать?
Тут с серьезным видом вмешался комиссар полиции:
– Доктор Монделло, неужели вы не понимаете, что мы вам помогаем?
– Но каким образом, простите за нескромность? Разрушая мою карьеру?
– Совсем наоборот, поддерживая вас. Сейчас вы возбуждены, но со временем сами всё поймете, когда поправитесь. Вы должны нам доверять.
– Вы вольны делать со мной, что хотите, – такова ролевая игра, в которую я вписалась и условия которой приняла, поступая в полицию. Но если вы взываете к моему доверию, то, при всем моем уважении к вам, вы должны его заслужить. Следовательно, должны озвучить истинный мотив. Я хочу его услышать, а не гадать неделями под косыми взглядами тех, кто злословит за моей спиной, пока я ставлю печати в паспорта.
Мильорини вздохнул, а комиссар великодушно принял удар на себя:
– Что именно вы хотите от меня услышать, доктор Монделло?
– Правду. Или какое-нибудь указание, которое поможет мне ее понять. Мы ведь люди взрослые, профессионалы с задубевшими сердцами. И забудьте, что я женщина, если, конечно, хотите чего-то от меня добиться.
Оба чиновника переглянулись, явно собираясь вилять и выкручиваться. Она не сдавалась:
– А указание, случайно, пришло не из прокуратуры?
По их реакции Сабина сразу поняла, что попала в точку: оба пришли в замешательство. Комиссар полиции снова взял все на себя. Видимо, за годы пребывания на высоком посту он к этому привык.
– Доктор Монделло, я сейчас все объясню, чтобы в дальнейшем между нами не возникло недопонимания…
– Благодарю вас.
– Указание действительно пришло от главного прокурора. Но там нет ни слова ни о какой «болтовне» в ваш адрес. Кстати, если хотите знать, такая «болтовня» приходила и сюда, к нам на стол. Поверьте, я научился не обращать внимания на сплетни. И именно таково мое свойство – одна из причин, почему это кресло, которое нелегко мне досталось, все еще хранит тепло моей задницы. Я понятно объясняю?
– Великолепно, как всегда. Из чего я делаю вывод, что проблему можно назвать чисто профессиональной.
– Совершенно верно. Позвольте мне быть искренним. Ни главному прокурору, ни мне не понравилось, как вы расследовали дело супругов Брульи. Если хотите, я могу сказать вам почему – ведь у таких профессионалов, как мы, не может быть секретов друг от друга. Я натолкнулся
– Для меня это действительно не составляет никакой проблемы, и я прошу вас продолжать, доктор.
– Расследование с самого начала проведено очень поверхностно, и вина, несомненно, отчасти ложится на того, с кем вы сейчас разговариваете, и на того, кто нас слушает.
Командир мобильной бригады нехотя кивнул. А комиссар полиции снова заговорил:
– В какой момент расследования, доктор Монделло, вас проинформировали об идее нового мотива?
– В момент обнаружения гильзы, доктор. Запись об этом по всем правилам появилась в журнале на следующий день и была сделана явно не моей рукой.
– Я вам верю. Однако прежде чем продолжить, давайте попросим доктора Мильорини ввести нас обоих в курс расследования, чтобы внести ясность, посмотрев на дело с противоположной стороны. Прошу вас, доктор.
Мильорини быстро и точно рассказал обо всем, что обнаружили за то время, пока не были известны результаты обоих вскрытий. Во время осмотра места преступления в квартире не нашлось пригодных для анализа отпечатков пальцев, кроме отпечатков покойных супругов. Были еще частичные и смазанные, не пригодные для того, чтобы сличить их с базой данных.
Тут командир мобильной бригады вынул из кожаной сумки телефон, лежавший в конверте, и дал всем прослушать несколько голосовых сообщений, которыми Карло обменивался с отцом. Они были зарегистрированы в день трагедии. Парень говорил чуть визгливым, довольно вульгарным голосом, с ярко выраженными чертами диалекта. Похоже, он был спокоен, даже расслаблен. После нескольких чисто технических разговоров о том, как разместить в «доме на колесах» газовый баллон, он спросил отца, не брал ли тот случайно его ключи от дома, и получил ответ «нет». Потом поинтересовался, как лучше проехать по городу, чтобы не пересекать авострады, потом они немного поговорили о семейных делах, но это уже неинтересно. Наконец Карло объявил, что пойдет спать, потому что завтра ему почти весь день сидеть за рулем и что он собирается «по совету врача» выпить снотворное. Домашний врач обоих супругов, которому сразу позвонили, подтвердил, что действительно когда-то выписывал снотворное мужчине, страдавшему бессонницей, но заявил, что в тот день никакого лекарства ему не советовал. Другое голосовое сообщение от жены, отправленное за тем, на которое Карло не ответил, уведомляло его, что после спортзала ужинать она будет не дома, и завершалось фразой «Жду не дождусь, чтобы уехать с тобой, я так тебя люблю». Голос Гайи звучал тихо и не очень убедительно, но притворным не казался, разве что совсем чуть-чуть. Карло ответил ей в вотсапе: «Прости, любимая, я в душе. Я уже поужинал, увидимся позже. Я тоже тебя люблю».
По этому поводу все родственники и друзья, опрошенные по горячим следам, в один голос заявляли: взаимоотношения супругов Брульи перед трагедией были безмятежными, как никогда. При этом Мильорини подчеркнул, что только одна из кузин супруги, ее ровесница и наперсница, не под протокол заявила, что несколько месяцев назад у Гайи, похоже, были отношения с кем-то другим. На то же самое намекала и одна из ее сотрудниц. И обе замечали, что после недавних скандалов с мужем Гайя стала очень осмотрительна и старалась, чтобы ни намека на эти отношения не попало ни в телефон, ни куда-нибудь еще.