Хит сезона (сборник)
Шрифт:
– Жаль! – сказала я. – Но в таком случае вы должны, наверное, понять, что ничего из того, что вы мне сейчас рассказали, я опубликовать в газете не могу. Это будет квалифицировано любым юристом как клевета, и, заметьте, совершенно верно будет квалифицировано.
Александр Павлович поджал губы, но не говорил ни слова, слушал.
– Фактически вы мне дали только тему, – продолжала я, – направление для поиска этих самых доказательств. За это я вам весьма благодарна, Александр Павлович. Дело, как говорится, за малым! Осталось только найти эти доказательства, и,
– Но закон скоро будет принят, если мы не сумеем этому помешать, – сказал Сидорович. – Уже через два дня его будут рассматривать во втором чтении. А это значит, что он будет в тот же день принят, можете поверить мне…
– Я вам верю! – сказала я. – Но вы же сами сказали – у нас еще два дня, не считая сегодняшнего. А это целая вечность! Времени вполне достаточно!
Председатель думского Комитета по здравоохранению посмотрел на меня с удивлением, но промолчал.
Я кивнула ему и вышла из кабинета.
«Очень интересный разговор у меня сейчас состоялся!» – размышляла я по дороге из Думы в редакцию. Если нам удастся раскопать, кто стоит за этим законом, кому он выгоден и кто покупает депутатов, – это будет отличная тема для следующего «Свидетеля». Мы опять всколыхнем этот город и заставим о себе говорить. Тогда я смогу в любом банке получить ссуду под выпуск следующих, скажем, пяти номеров, увеличить тираж и заработать на то, чтобы и с банком расплатиться, и газету выпускать. А там и реклама появится, не всю же жизнь будут нас игнорировать, в конце-то концов, тарасовские коммерсанты…
Мне, правда, сегодня звонили и предупреждали, чтобы я больше не появлялась там, куда меня не приглашали. Ну так я и не собираюсь больше там появляться. Правда, мне было сказано, что и публиковать о них ничего нельзя в газете. Но это уж извините, ребята! Тут вы мне рот не заткнете. Это полностью мое дело – что публиковать, а что нет…
Кстати, кто это мог мне звонить? Влад? Но голос был совершенно другой. Может быть, один из его бандитов? Может быть. А какая, впрочем, разница! Гораздо интереснее – откуда они узнали, кто я такая, откуда им стал известен мой номер телефона? Хотя это-то как раз просто, если они знают, кто я.
Не буду ломать над этим голову, она мне еще пригодится. Не стоит думать о том, чего ты узнать все равно пока не можешь. Появится хоть какая-то информация на эту тему, тогда и подумаем. А сейчас у меня есть задачка с двадцатью двумя неизвестными. Каким образом добыть доказательства того, что депутаты Думы подкуплены? Как говорится, спросите что-нибудь полегче! Нужно с Кряжимским посоветоваться. Он несколько лет в Думе просидел, когда работал политическим обозревателем в газете «Тарасов». Он всех их знает как облупленных. А глаз у него острый, он много про человека может понять, если долго за ним наблюдает. Очень интересно было бы послушать его мнение…
Редакция находится недалеко от Думы, и через несколько минут я уже входила в свой кабинет. Стоило мне, однако, увидеть Кряжимского, как все вопросы,
Войдя в кабинет, в котором Кряжимский меня почему-то ждал, и, глядя на него, я осторожно спросила:
– Сергей Иванович, что с вами?
– С нами? – пробормотал он. – Послушайте, а где Марина?
– Почему вы спрашиваете об этом у меня? – удивилась я. – Я ее сегодня еще не видела. Я из дома пошла сразу в Думу, у меня там была встреча с очень интересным человеком, И я хотела с вами, Сергей Иванович, посоветоваться…
– Где Марина? – закричал он, перебивая меня. – Она пошла к тебе, в Думу. Ты с ней встретилась?
– Нет, – покачала я головой. – А зачем ее туда понесло?
Тут Сергей Иванович обхватил голову руками и застонал, как от зубной боли.
– Ох я старый дурак! – бормотал он. – Как же я-то не сообразил!
– Сергей Иванович! – прикрикнула я на него. – Или вы мне сейчас объясните, что за комедию вы здесь ломаете, или…
Кряжимский не дал мне договорить.
– Боюсь, похитили нашу Марину, – сказал он тихо. – А виноват в этом я, старый дурак!
Я взяла себя в руки, села на свое обычное место, за стол редактора, прижалась к спинке кресла и почувствовала себя немного увереннее. Земля, которая выскользнула было у меня из-под ног, когда Кряжимский сообщил мне свою новость, понемногу возвращалась обратно.
Я выпила стакан воды, перевела дух и сказала Кряжимскому:
– Рассказывайте. Только без этих самобичеваний. Меня не интересует, кто виноват. Я хочу знать, что произошло, и понять, что делать дальше.
Глава 4
Сергей Иванович сидел передо мной сгорбившись и переживал свой промах, о котором я пока еще мало что знала.
– Утром Марина пришла, как обычно, раньше всех, сварила кофе, и мы с ней поболтали о том о сем… Она рассказала мне, что заставила Виктора к ней перебраться. Рана на голове, говорит, пустяковая, но все же нужно, чтобы кто-то за ним приглядывал. А днем, говорит, соседки присмотрят. У нее там, знаете ли, коммунальная квартира…
– Я все это давно знаю, Сергей Иванович, – перебила я его. – Про ее соседок не надо рассказывать, я с ними знакома.
– Ну, тогда… – забормотал Кряжимский. – Тогда…
– Давайте только самую суть, – подсказала я. – Свои ощущения и свои чувства по поводу случившегося опишете мне потом.
– Выпили мы кофе, – начал он, и я поняла, что он наконец-то добрался до главного. – Тут прибегает с улицы какой-то паренек. На вид лет пятнадцать, а то и четырнадцать. Взмыленный такой, дышит тяжело. Спрашивает Марину Широкову… Я смотрю на него с удивлением. Что, говорю, случилось? Ваш редактор, отвечает он, Ольга Юрьевна Бойкова – так, заметь, Оля, и сказал: Ольга Юрьевна Бойкова, – просила передать Марине, что ждет ее в Думе, на втором этаже в пятнадцатой комнате.