Хижина дяди Тома
Шрифт:
– Хорошо, миссис, – сказала Топси с глубоким вздохом и устремила на мисс Офелию скорбный взгляд.
– Смотри, Топси. Вот это рубец простыни, вот это ее лицо, это изнанка. Запомнишь?
– Запомню, миссис. – И Топси снова испустила вздох.
– Хорошо! Простыню надо стлать поверх валика для подушки – вот так, и подтыкать ее под матрац, только ровно, чтобы нигде не было ни морщинки. Видишь, как я делаю?
– Вижу, миссис, – ответила Топси, внимательно следя за ее движениями.
– А пододеяльник будешь стелить узким рубцом к ногам и тоже
– Вижу, миссис, – повторила Топси.
Увы! Мисс Офелия, поглощенная своим делом, не замечала того, что происходит у нее за спиной! А между тем юная ученица, улучив минутку, схватила со стола пару перчаток и ленту, ловко запихала все это в рукава и как ни в чем не бывало опять смиренно сложила ручки.
– Ну, Топси, теперь ты сама постели, – сказала мисс Офелия и, сняв простыни с кровати, села в кресло.
Топси с серьезнейшим видом проделала все, что от нее требовалось – постелила простыню, пододеяльник, разгладила на них каждую морщинку, – и проявила при этом такую сосредоточенность и ловкость, что наставница осталась весьма довольна успехами своей ученицы. Дело уже подходило к концу, как вдруг из рукава Топси высунулся кончик ленты. Мисс Офелия тотчас же углядела его и ринулась к преступнице.
– Это что такое? Ах ты дрянная, испорченная девчонка! Ленту украла!
Ленту извлекли из рукава, но Топси, нисколько не смутившись этим, уставилась на нее с неподдельным изумлением.
– Ох! Да ведь это ваша лента, мисс Фели! Как же она попала ко мне в рукав?
– Топси! Но смей лгать! Ты украла ее, дрянная девчонка!
– Да что вы, миссис! Я эту ленту только сию минуточку увидела!
– Топси, – сказала мисс Офелия, – ты разве не знаешь, что лгать грешно?
– Я никогда не лгу, мисс Фели, – с достоинством возразила Топси. – Я вам чистую правду говорю.
– Смотри, Топси, дождешься ты порки!
– Порите меня хоть с утра до вечера, мисс Фели, я все равно ничего другого не могу сказать! – Топси захныкала. – Видом не видала вашей ленты! И как только она ко мне попала? Мисс Фели, наверно, забыла ее на кровати, она завалилась между простынями, а оттуда прямо ко мне в рукав.
Мисс Офелию так возмутила эта наглая ложь, что она схватила Топси за плечи и начала трясти ее что было сил.
Из другого рукава выпали перчатки.
– Ага! – крикнула мисс Офелия. – Будешь теперь отпираться!
Топси призналась, что стащила перчатки, но кражу ленты продолжала упорно отрицать.
– Слушай, дитя мое, – сказала мисс Офелия, – если ты во всем чистосердечно покаешься, я не буду тебя сечь.
Топси призналась в краже ленты и перчаток и заверила хозяйку в своем раскаянии.
– Ну хорошо! Теперь скажи: ты, наверно, еще что-нибудь украла? Ведь вчера я позволила тебе бегать по всему дому. Признавайся, да или нет? Сечь тебя не будут.
– Ох, мисс Фели! Я стащила у мисс Евы красные камешки, которые она носит на шее.
– Вот гадкая девчонка! Еще что?
– Еще сережки у Розы –
– Сию же минуту принеси все сюда!
– Ох, мисс Фели, не могу… Я их сожгла.
– Сожгла? Лжешь! Пойди принеси их, или я тебя высеку.
Топси плакала, стонала и каялась, что не может принести ни сережек, ни ожерелья.
– Я сожгла их, сожгла! – твердила она.
– Почему же ты это сделала? – спросила мисс Офелия.
– Я нехорошая… гадкая, вот почему! Я просто не могу удержаться.
В эту минуту в комнате появилась ничего не подозревающая Ева. На шее у нее было коралловое ожерелье.
– Ева! Где ты его взяла? – воскликнула мисс Офелия.
– Как где? Я весь день в нем хожу, – ответила Ева.
– А вчера?
– И вчера тоже. И, что забавнее всего, тетушка, я забыла его снять вечером и так всю ночь в нем и проспала.
Мисс Офелия была совершенно сбита с толку, тем более что тут, как нарочно, в комнату вошла Роза, неся на голове полную корзину свежевыглаженного белья и потряхивая красными коралловыми сережками.
– Просто не знаю, что мне делать с этим ребенком! – воскликнула мисс Офелия. – Топси, зачем же ты солгала?
– Вы же сами велели мне покаяться, мисс Фели, а мне больше не в чем было каяться, – сказала Топси, утирая кулаками глаза.
– Неужели же я добивалась от тебя признания в том, в чем ты неповинна! – воскликнула мисс Офелия. – Это такая же ложь!
– Ох, миссис! Неужто ложь? – изумилась Топси.
Ева долго смотрела на нее, потом ласково сказала:
– Топси, бедняжка! Зачем тебе воровать? У тебя теперь все будет, что нужно. Да я лучше подарю тебе любую свою вещь, лишь бы ты не воровала!
Это было первое доброе слово, которое девочка услышала за всю свою жизнь. Ласковый голос Евы тронул сердце маленькой дикарки, и в ее круглых черных глазках блеснуло что-то похожее на слезу. Но она тут же фыркнула и показала зубы в своей обычной усмешке. Да, ухо, которое привыкло к одним попрекам и брани, с трудом воспринимает ласку. Слова Евы показались Топси непонятными и смешными. Она не поверила им.
Что было делать с Топси? Мисс Офелия стала в тупик. Ее прежние навыки оказались здесь непригодными. Она решила обдумать как следует свои дальнейшие шаги и, чтобы выиграть время, заперла Топси в темный чулан, веря в благотворное влияние таковых на детскую натуру.
– Просто не знаю, как мне быть, – призналась она Сен-Клеру, – но без розог с этой девочкой не справишься.
– Ну что ж, секите ее, сколько вашей душе угодно. Я даю вам полную свободу действий в этом отношении.
– Детей необходимо сечь, – продолжала мисс Офелия. – Я что-то не слышала, чтобы кого-нибудь воспитали без розог.
– Правильно, – согласился Сен-Клер. – Поступайте, как найдете нужным. Только имейте в виду вот что: эту девочку били кочергой, лопатой, каминными щипцами – всем, что попадалось под руку, и поскольку она привыкла к такому обращению, вам придется применять к ней особенно сильные меры воздействия.