Хладнокровный ублюдок, яростно рвущий аристократов
Шрифт:
В больнице пришлось напялить маску и бахилы, а чтобы меня пропустили в палату к Андрею, пришлось даже подмазать кое-кого из персонала. Часы посещения ещё не начались, так что мне на время выдали потрёпанный белый халат и я прошёл внутрь под видом интерна.
По длинным коридорам стайками порхали юные медсестрички-стажёры, больные в пижамах устало брели на процедуры, врачи торопливо лавировали в толпе. Я влился в толпу, медленно продвигаясь к цели. Андрей, к счастью, лежал в обычной палате, а не в реанимации, и я уверенно вошёл в открытую дверь четырёхместной
Андрейка, с головы до ног замотанный в бинты, словно мумия, лежал, отвернувшись к стене. Соседние койки были пусты, но вещи в тумбочках рядом с ними ясно свидетельствовали, что соседи просто вышли ненадолго и скоро вернутся.
— Андрей! — тихо позвал я. — Ты как?
Он поднялся на локтях, повернулся ко мне.
— Иван Василич? — удивился он.
Моё появление точно стало для него полной неожиданностью. Я протянул ему большой пакет с гостинцами.
— Спасибо, Иван Василич… — слабым голосом произнёс Андрейка и жестом указал на тумбочку.
Я поставил гостинцы туда. Повисло неловкое молчание.
— А ведь я думал уже всё, кранты… — вздохнул Андрей.
Я не нашёлся с ответом и просто кивнул. Так на его месте думал бы каждый, если только у него нет какого-нибудь козыря в рукаве. У Андрейки таких козырей не было.
— Ничего. Я этому мерзавцу полную панамку-то напихал, — тихо сказал я.
— А ещё… Не знаю. Может, мне кажется просто… — он, морщась от боли, протянул руку к тумбочке, нашарил там зажигалку.
— Ну-ка… — сказал я.
Датчиков дыма в палате не было, на пожарную безопасность тут все клали здоровенный болт. Поэтому Андрей прямо в палате чиркнул зажигалкой, и маленький язычок пламени затрепетал в его руке. Потом увеличился до длинного всполоха, снова уменьшился до крохотной точки. На самой зажигалке при этом он ничего не регулировал.
— Поздравляю… Одарённый, — сказал я.
Андрейка расплылся в слабой улыбке, снова поморщился от боли, обессиленно откинулся на подушку. Всё-таки в нём течёт дворянская кровь, и смертельная опасность превратила его в Красного мага.
— Регистрироваться будешь? — спросил я.
— Не знаю, — выдохнул он. — А надо?
— Смотря что ты хочешь, — пожал я плечами. — Если хочешь дворянство и на военную службу, придётся регистрироваться.
— А что будет, если не зарегистрируюсь? — хмыкнул он.
— Ничего хорошего, — сказал я, вспоминая, что сам ещё так и не добрался до Канцелярии.
Неучтённых магов не любили. Неучтённые маги — это опасность для всех, в том числе для самого мага, и пробудившийся дар нужно было вписать в метрику в течение трёх дней. Под угрозой конского штрафа, если ты не успел ничего натворить, и тюремного заключения, если твоя магия нанесла кому-нибудь вред. Моя — нанесла, и не раз, поэтому я планировал уходить от закона как можно дольше.
— А ты сам зареган? — спросил Андрей.
— Нет, — сказал я.
— Тогда и я не буду, — ухмыльнулся новоиспечённый маг.
Во всех смыслах новоиспечённый.
— Ладно, давай выздоравливай, —
— Как скажете, Иван Василич, — сказал Андрей, не скрывая гордости за свои новые умения.
Я поднялся, собираясь уходить, как вдруг в палату вошли трое мужчин в больничных пижамах. Лица их казались смутно знакомыми, завидев меня, они остановились в дверях, замерев от испуга. Я вспомнил, где я их видел. Безопасники Воронцова, которых я вырубил на улице. Похоже, скорая привезла всех в одну и ту же больницу.
И этих товарищей Андрей не видел, он и запомнил-то, скорее всего, лишь двоих, своих палачей. Огневика и его подчинённого.
Мы молча встали друг напротив друга, они меня точно узнали, но предпринять ничего не могли, даже позвать на помощь. Мне же как-то претило избивать уже побитых.
— Так-так-так… — протянул я. — Старые знакомые.
Взгляд одного из них стрельнул на тумбочку, скорее всего, у него там было припрятано оружие, и он высчитывал, успеет ли до него добраться.
— Сколько Воронцов назначил за мою голову? — спросил я.
Троица переглянулась, уставилась на меня.
— Десять миллионов, — сглотнув ком в горле, выдавил один из них.
— За мёртвого, — добавил другой.
— А за живого? — уточнил я.
— Двадцать, — ответил первый.
— Маловато, — разочарованно хмыкнул я. — Я думал, побольше будет.
Я свою жизнь ценил гораздо больше.
— Не возражаете, если я эту награду у него сам заберу? — спросил я.
Возражений ни у кого не оказалось. А мне подумалось, что Андрея надо отсюда вызволять, пусть даже его соседи пока и не в курсе, кто он такой. Шила в мешке не утаишь.
Один из безопасников попятился назад, в коридор. За подмогой, скорее всего, и пусть даже огневик, как аристократ, наверняка уехал в другую больницу, то в любом случае здесь должны быть и другие бойцы.
— Стоять, — окликнул его я, но он не послушал, рванул в коридор.
— Заславский здесь! — заорал он во всю мощь своих лёгких. — Тревога!
— Ипатьев, — зло процедил я, бросаясь в погоню.
Двое других безропотно встретили мои кулаки своими скулами, рухнули на потёртый линолеум, и только после этого я вырвался в коридор вслед за их товарищем.
Он, прихрамывая, бежал по широкому коридору, стуча во все двери по пути, словно это могло как-то ему помочь. Из других палат начали выбираться люди, среди которых я узнавал своих прежних противников. Похоже, воронцовские лечились тут всей своей дружной компанией. В больничных пижамах они выглядели потешно, но решимость заработать десять лимонов от графа ясно читалась в их лицах, во всех до единого.
И они бесстрашно бросились на меня, вооружившись кто чем горазд. Стулом, дужкой от кровати, один даже выбежал с капельницей, размахивая стойкой от неё, как трезубцем. Мне пришлось отступить на несколько шагов, чтобы не попасть под удар, а потом я рванул в контратаку, перехватывая оружие у одного из безопасников.