Хлеб Гиганта
Шрифт:
Он смотрел на нее изумленно.
— Но, Нелл, все же в порядке, правда. Это только вопрос терпения.
— Я знаю, Вернон. Мне не следовало говорить тебе, но, видишь ли...
Она остановилась.
— Мне будет намного сложнее, дорогая, — сказал Вернон, — если я буду знать, что ты несчастлива
— Да нет, я не... я счастлива
Но глубоко спрятанное чувство негодования снова дало о себе знать. Вернон не понимает, не хочет понять, как ей тяжело. Он даже представления не имеет о тех трудностях, с которыми ей приходится сталкиваться. Возможно, он назвал бы их глупыми и тривиальными, но взятые в целом, они составляют
Нелл захлестнула волна опустошающего одиночества Мужчины — все они таковы. Никогда не поймут и не помогут. Любовь, по их мнению, — это решение всех проблем. Но на самом-то деле любовь ничего не решает. В эту минуту она почти ненавидела Вернона Весь в своей работе, поглощен ею, а Нелл не хочет видеть несчастной только потому, что ему это тяжело...
И она подумала: «Вот женщина поняла бы меня».
И, движимая неясным чувством, сама отправилась к Джейн Хардинг.
Джейн была дома. Если она и удивилась, увидев Нелл, то не показала этого. Сперва они поговорили на общие темы, но у Нелл все время было смутное чувство, что Джейн ждет от нее чего-то, приглядывается к ней. Зачем она только пришла? Нелл теперь и сама не знала. Она боялась Джейн и не верила ей. Потому что Джейн — она внезапно осознала это! — Джейн была ее врагом. Но в то же время это мудрый враг, а мудрости ей сейчас недоставало. Джейн была, несомненно, умна, и Нелл призналась себе в этом. Может, это не мешает ей быть плохой — а Нелл была уверена в том, что Джейн нельзя назвать порядочной женщиной — но у нее есть чему поучиться.
И Нелл начала издалека. Считает ли Джейн, что музыка Вернона станет известной — в том смысле, что это произойдет скоро? Она тщетно пыталась заставить свой голос не дрожать. Холодные зеленые глаза Джейн пристально смотрели на нее.
— Все так сложно?
— Да, понимаете ли...
И она выпалила большую часть того, что накипело — про все препятствия и трудности, про молчаливое давление матери, про присутствие некоего Третьего Лица, не будем называть его имени, который все понимает, который заботлив и богат... Как же легко разговаривать с женщиной, даже с такой женщиной, как Джейн, хотя ей и неведомы все эти заботы. Женщины все понимают — они не считают это пустяком, не говорят, что все это не имеет значения.
Когда Нелл замолчала, Джейн произнесла;
— Вам трудно. Когда вы познакомились с Верноном, вы не знали ничего о его музыке.
— Я не думала, что все сложится вот так, — горько заметила Нелл.
— Ну и нет смысла возвращаться к тому, что вы думали, а что нет, не правда ли?
— Полагаю, да, — Нелл почувствовала легкую тревогу от того, как Джейн это произнесла. — Вот вы что считаете! Считаете, что все должны отступить, чтобы дать дорогу его музыке? — воскликнула она, — что он — гений, а я должна быть рада принести себя в жертву...
— Нет, — возразила Джейн. — Я не советую вам ничего из того, что вы сейчас перечислили. Я не знаю, что такое добрые гении, а равно и их произведения искусства. Некоторые люди рождаются с ощущением того, что они значат намного больше, чем кто-то другой, а некоторые люди — нет.
— Но что же мне делать? — спросила Нелл с надеждой.
— Либо выйти замуж за того человека, о котором вы говорили, и быть счастливой в разумных пределах, либо выйти замуж за Вернона и быть абсолютно несчастной за исключением редких минут.
Нелл взглянула на нее.
— А что бы сделали вы? — прошептала она.
— Я? Вышла бы замуж за Вернона и была несчастна, но ведь некоторые любят горькие удовольствия?
Нелл поднялась. Она дошла до дверей и остановилась в проеме. Джейн сидела не шелохнувшись. Она курила, полузакрыв глаза. Сейчас она напоминала то ли кошку, то ли китайского идола. Внезапная вспышка ненависти обожгла Нелл.
— Ненавижу вас! — закричала она. — Вы уводите Вернона у меня! Да — вы! Вы порочны — злы — я знаю, я чувствую это! Вы — порочная женщина!
— Вы ревнуете, — констатировала Джейн.
— Значит, вы признаете, что есть повод? Не то чтобы Вернон любил вас, это не так. И этого никогда не будет. Но сами вы хотите завладеть им!
Молчание. Пульсирующее молчание. И вдруг, не меняя позы, Джейн рассмеялась. Нелл выскочила из квартиры, с трудом понимая, что делает...
Себастиан часто заходил к Джейн в гости. Обычно он наведывался после обеда, предварительно позвонив и осведомившись, будет ли она дома Они оба находили неясное удовольствие в общении друг с другом. Джейн рассказывала Себастиану о том, как она бьется над партией Сольвейг, как сложна эта музыка, как трудно угодить Радмагеру, как еще сложнее угодить самой себе. Себастиан излагал Джейн свои амбициозные планы, проекты и едва зародившиеся идеи.
Однажды вечером, когда они оба устали от разговоров, Себастиан сказал:
— С тобой, Джейн, я могу говорить как ни с кем другим. Даже не знаю почему.
— Ну, в каком-то смысле мы с тобой принадлежим к одному типу личности, так ведь?
— Ты так считаешь?
— Да. Не снаружи, возможно, а внутри. Нам обоим нужна правда И я думаю, мы, насколько вообще можно сказать подобное о себе, видим вещи такими, каковы они есть.
— Думаешь, большинство людей не способны на это?
— Безусловно, нет. Например, Нелл Верекер. Она видит вещи такими, какими их ей показали, и надеется, что все так и есть.
— Раба предрассудков?
— Да, но это палка о двух концах. Джо, к примеру, гордится тем, что не имеет предрассудков, но это так же влечет за собой узость суждений и известную пристрастность.
— Вот именно, если ты встаешь на сторону признания только непризнанного. Джо такая. Она — бунтарь. Она никогда не оценивает вещи по достоинству. И это то, из-за чего я всегда буду в ее глазах безнадежен. Я преуспеваю, а она признает только неудачников. Я богат, так что она выиграет, если выйдет за меня замуж, а не проиграет. И даже то, что я еврей, не играет мне нынче на руку.