Хлеб сатирика
Шрифт:
— Нет, отщепенцем я не стану! — сказал дядя Вася. — У меня уже созрел один вариант.
Прошло лето, начались осенние дожди, и дядя Вася приступил к осуществлению своего варианта. Он решил вступить в дачный кооператив.
Я расскажу об этом так, как передавал папе сам дядя Вася.
Прежде всего в кооперативе к дяде Васе отнеслись в высшей степени подозрительно.
— Ведь у вас строение уже возведено?
— Да, возведено! — со вздохом отвечал дядя Вася.
— Участок освоен?
— Освоен.
— Зачем же вы вступаете в кооператив?
— Мне
— Но ведь до сих пор вы жили без коллектива? Даже, говорят, высказывались в пользу индивидуальной собственности: «Свой угол», «Хочешь живи, хочешь нет, — никто слова не скажет…» Ведь высказывались?
— Было такое дело. Заблуждался. Сознание отставало.
Но эти ответы не очень убедили членов правления: они опасались какого-нибудь подвоха со стороны дяди Васи.
Дачу дяди Васи осматривали и оценивали целый день. Брали пробу цемента из фундамента, ковыряли стены, исследовали крышу. Один член правления залез даже зачем-то под пол, а председатель ревкомиссии взобрался на самую высокую сосну и оглядел окрестности.
Но ничего подозрительного они не обнаружили.
Наконец настал торжественный день. Дядю Васю приняли почти единогласно, при одном воздержавшемся.
— Поздравляю вас, Василий Дмитриевич! — сказал председатель. — Сегодня вы влились в дружные ряды членов дачного кооператива «Трепетная лань». Отныне и на протяжении каждого дачного сезона вы будете чувствовать твердый локоть вашего товарища — члена кооператива. Кстати, — продолжал он уже будничным тоном, — вы, вероятно, уже знаете, что выход из кооператива, добровольный или вынужденный, влечет за собой утрату всей недвижимой собственности, но при условии получения определенной компенсации…
— Да, знаю, что влечет! — бодро ответил дядя Вася. — Поэтому прошу правление обсудить мое второе заявление.
И протянул председателю новую бумагу.
Председатель молча прочел ее и отдал заместителю, заместитель — секретарю. Секретарь пробежал бумагу глазами и произнес:
— Гражданин Малемин В.Д. просит исключить его из членов дачного кооператива «Трепетная лань».
В комнате стало слышно, как капает вода из рукомойника. Потом из угла раздался чей-то голос:
— Мотивы?
— Да, — пришел в себя председатель, — вы уж, дорогой Василий Дмитриевич, потрудитесь изложить мотивы. Исключение из кооператива бывает обычно связано с каким-нибудь правонарушением. У вас же таких нарушений, как мне известно, не наблюдалось…
— Это — величайшее заблуждение! Перед вами закоренелый нарушитель!
По комнате пронесся легкий шумок.
— Я умышленно отклонился от первоначального проекта дачи, утвержденного райстройархконтролем. Моя супруга вырубила все березки…
— Позвольте, — перебил председатель, — но в отношении подлеска существует определенная установка, разрешающая…
— Да что там подлесок! Я готов был вырубить все сосны, окажись только у меня в руках приличный топор! Но вы великолепно
Атмосфера в комнате накалилась. Оскорбленные в лучших своих чувствах члены правления уже смотрели на дядю Васю с неприязнью и отвращением.
— Какие будут предложения? — спросил председатель.
— Судить его! — раздался тот же голос из угла. — Судить и потом взять на поруки. Но из кооператива не выпускать, пусть побарахтается вместе с нами!
— Исключить! — перебили его сразу несколько человек.
— Ставлю вопрос на голосование, — сказал председатель.
Дядю Васю исключили так же почти единогласно, при одном воздержавшемся. Воздержался все тот же председатель ревкомиссии, который лазил на сосну. Оказывается, это он сидел в углу.
— Таким образом, — торжественно объявил председатель, — вы, Василий Дмитриевич, можете считать себя свободным от всех обязательств, связанных с пребыванием в кооперативе «Трепетная лань». Финансовые расчеты будут произведены бухгалтерией кооператива, согласно уставу и балансовой стоимости принадлежавшей вам недвижимости.
Так завершилась дачная эпопея, получившая с легкой руки тети Лены наименование «эресь».
Теперь Малемины снова снимают чердак у малаховской молочницы и очень довольны.
Труд — удовольствие
В сущности говоря, никто ни разу толком не объяснил Вовке, что такое лень. Это маленькое и такое ласковое слово очень нравилось ему. Казалось, лень — это пушистый лесной зверек с очень симпатичной мордочкой и крохотными блестящими глазами или маленькая золотистая рыбка, которая то возится в речной тине, то, подплыв к берегу, греется на солнышке. Эти мысленные построения Вовки покоились не на фактах, а являлись плодом воображения. Но как бы там ни было, Вовка уверенно прокладывал путь к истине, как вдруг все его представления рассыпались, словно карточный домик.
Это случилось за обедом, когда папа, отложив газету, назидательно сказал:
— Лень — отвратительный пережиток прошлого. В обществе будущего ленивым не найдется места. Труд станет удовольствием.
Здесь каждое слово было для Вовки загадкой. Что такое пережиток? Когда и где возникнет общество будущего? И как это может быть, что труд, то есть необходимость работать, превратится в удовольствие?
От всякой работы Вовка отбивался всеми силами. Она не приносила ему никакой радости.
Не дальше как вчера разыгралась такая сцена. Мама собрала обед и уже хотела нести на стол большую эмалированную кастрюлю с дымящимся супом, как вдруг выяснилось, что в доме нет ни крошки хлеба.