Хлеб сатирика
Шрифт:
Мама то и дело вытирала покрасневшие глаза и, не слушая Анну Петровну, упрямо твердила о том, что она не знает, до чего могут довести нас бездушие и черствость, что газеты, видно, мало пишут об этом, если находятся люди, готовые оторвать малое дитя от матери. Правительству давно надо было заняться вопросом о том, позволяется ли врачу принимать обычную потницу за скарлатинную сыпь и на этом основании бросать детей на произвол судьбы…
По испуганному виду забившегося на кухню Вовки папа понял, что переговоры проходят трудно и создалась реальная угроза, что они
Может все и кончилось бы полным разрывом, если бы в наступившей тишине вдруг не прозвучал Наташкин голосок:
— Я хочу в Сокольники.
Если бы в этот морозный день над заснеженной Москвой вдруг яростно прогремел гром, он поразил бы маму меньше.
— Наташенька, милая, подумай, что ты говоришь?! — с отчаянием воскликнула она.
— Да, мама, я хочу в Сокольники, — твердо повторила Наташка.
Напрасно было спрашивать ее, почему она вдруг захотела поехать в Сокольники: вряд ли Наташка могла бы объяснить это. И в то же время все ее существо рвалось туда.
Шесть с половиной лет прожила Наташка и ни разу не была в Сокольниках. А между прочим их соседка Настасья Федоровна только и твердит: «Знаете, когда я жила в Сокольниках, там устраивались такие гонки на санках…» Или: «В молодости-то в Сокольниках побродили мы по грибы да по ягоды». А то слушает по радио какую-нибудь жалостливую песню, прослезится и скажет: «Вот в Сокольниках песенки бывали, заслушаешься!»
По радио вообще про Сокольники ужасно много передают:
— Сокольнический обоз райпромтреста производит прием разнообразной клади для транспортировки…
— Парковому хозяйству Сокольники требуются садовники, два скребковых транспортера и инструктор массовых развлечений…
— Экскурсии в Сокольники в каникулярное и внеканикулярное время проводит сектор физического воспитания Мосгороно…
А совсем недавно, в пятницу, пришла тетя Маша и рассказала:
— Вы знаете, какой случай произошел в Сокольниках? Кассирша «Гастронома» шла в банк с выручкой. На нее напали два грабителя, схватили в переулке и стали требовать деньги. Она не растерялась и локтем выдавила стекло в каком-то окне. А там, оказывается, как раз тренировали молодого медведя. Он выскочил в окно и прямо на грудь главному грабителю. С тем, конечно, обморок, потерял сознание. Его на «скорую помощь» и прямо на Таганку. А кассирша не растерялась, взяла медведя за цепочку и привела к дрессировщику. «Спасибо, — говорит, — вам, хорошо выучили вашего зверя…»
Сокольники представлялись Наташке чудесной страной, покрытой холмами и дремучими лесами, где по дорогам движется Сокольнический обоз и лошади, не боясь дрессированных медведей, спокойно принимают разнообразную кладь для транспортировки. Грибов и ягод здесь столько, что с ними не может справиться даже всемогущий сектор физического воспитания, который каждый день выступает по радио. Все это было необыкновенно и заманчиво.
К тому же Наташке очень хотелось посмотреть, как ее будут класть в бокс. Наверное это очень интересно!
Одним словом, Наташка твердо решила ехать в Сокольники, раз она стала такой важной персоной,
— Я хочу в Сокольники, — сказала Наташка в третий раз.
И это все решило. Анна Петровна не преминула назвать Наташку «умненькой» и села к столу выписывать направление. Мама стала собирать Наташкины вещи. И даже Вовка так расхрабрился, что, просунув голову в комнату, начал было произносить одну из своих излюбленных сентенций:
— Устами младенца…
Не прошло и получаса, как к дому подкатила «скорая помощь». Наташку закутали в большой пуховый платок и понесли в машину. Маме тоже разрешили доехать до больницы. Папа с Вовкой вышли из подъезда и помахали руками. Так это и началось.
Оказалось, что день в Сокольниках наступает очень рано.
Когда Наташка проснулась, то будильник, который мама заводит с вечера, еще не звонил. Наташка перевернулась на другой бок и хотела заснуть опять, но кто-то стал тормошить ее за плечо. Наташка открыла глаза, увидела няню в белом халате и тогда только догадалась, что она в Сокольниках.
— Когда меня будут класть в бокс? — спросила Наташка.
— Вставай, Наташа, умываться пора, — ответила няня. — И никто никуда тебя класть не собирается. Ты и так в боксе.
И вышло так, что бокс — это просто комната, такая, как у Настасьи Федоровны, только с дверью на терраску. В комнате стояла покрытая простыней ванна, в углу умывальник, небольшой столик и кровать. Какой же это бокс?
Умываясь, Наташка вспомнила свою вчерашнюю поездку и решила, что с Сокольниками тоже вышла какая-то путаница. Они все время ехали по самым обыкновенным улицам, вокруг стояли самые обыкновенные дома и не было никаких холмов, гор и лесов.
— Мама, это уже Сокольники? — спрашивала Наташка.
— Да, да, доченька. Сокольники, — отвечала мама и утирала глаза платочком.
Но навстречу им ни разу не попался Сокольнический обоз, нигде не было видно сектора физического воспитания и дрессированных медведей. Наташка хотела уже заплакать, но дядя, который управлял автомобилем, вдруг загудел, как на пожар, и все стали шарахаться в стороны. Потом дядя еще несколько раз гудел. Так они и доехали до дома, где находился бокс, и Наташка не успела заплакать.
Почистив зубы и вытерев мохнатым полотенцем щеки, Наташка спросила на всякий случай:
— Скажите, пожалуйста, а от Сокольников далеко до Москвы?
Няня ответила, что расстояние порядочное, но не стоит забивать себе голову такими вопросами, а лучше заняться утренними процедурами, чтобы успеть сдать анализы в лабораторию, и многозначительно кивнула в ту сторону, где стоял горшок. Наташка глубоко вздохнула и стала расстегиваться…
Потом пришли врачи, сразу несколько человек. Они громко разговаривали о каком-то Лещинском, который словчился за полгода защитить диссертацию и теперь ведает кафедрой. Один врач с рыжей бородой и в очках пощупал холодными пальцами Наташкин живот, повернул ее к свету грудью и спиной, велел показать язык, произнес какие-то непонятные слова, и все сразу ушли. Няня сказала Наташке: