Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради [OCR]
Шрифт:
Олегу Константиновичу непроизвольно захотелось встать.
Не перед генералом, сколь бы заслужен он ни был, а перед дуновением славного и неизвестного времени.
А тут и Чекменев появился на веранде, издалека увидевший появление незнакомой машины. Сфотографировал взглядом Берестина, представился, вопросительно посмотрел на сюзерена.
— Садись, Игорь, налей себе… И вновь обратился к гостю:
— Врангель? Слышал, читал. Но он себя особенно ничем не проявил. Командующий кавалерийским корпусом, кажется? А генерал Корнилов как же?
— Лавр Георгиевич, к нашему глубокому горю, был убит в бою под Екатеринодаром весной восемнадцатого года. После чего война продлилась больше
Чудны дела твои, Господи!
Князь машинально перекрестился.
— И вы, собственно, что? Непосредственно оттуда?
— Нет, с несколькими пересадками, — не совсем понятно и не слишком вежливо ответил Берестин. — И вообще мне кажется, собеседование по вопросам новой и новейшей истории удобнее будет продолжить по завершении нашего инцидента. Посему докладываю — согласно приказу вышестоящего руководства я прибыл к вам во главе сводного отряда в составе двух полков Корниловской дивизии, первого полка и артиллерийского дивизиона Марковской, а также отдельного ударного батальона имени генерала Слащева-Крымского.
Готовы ликвидировать проникшие на вашу территорию бандформирования, очистить дорогу к Кремлю и, если потребуется, оказать необходимую поддержку верным вам частям в столице. После завершения операции немедленно возвратимся на места постоянной дислокации.
— И где же эти места? — вразрез с правилами хорошего военного тона спросил Чекменев. Он разведчик, ему дозволяется. Ответят — хорошо. Нет — нет.
— Харьков, Екатеринослав, Царьград, тысяча девятьсот двадцать пятый год, — теперь уже откровенно улыбаясь, ответил Берестин. — Большой разброс, потому и задержались слегка… Будет сильное желание — свожу, покажу.
— Царьград — Стамбул, нужно понимать? — осторожно осведомился князь.
— Так точно, Ваше Величество. Неотъемлемая территория государства Российского…
Олег Константинович впал в задумчивость.
— Извините, Алексей Михайлович, — произнес со всей доступной в его положении и окружающей обстановке строгостью Чекменев. Его настолько уже травмировали выходки Ляхова, Маштакова, Бубнова, Розенцвейга (а где он, кстати?), Стрельникова, Уварова, да и «Пересветов» никчемных, всех, кого он повесил себе на шею в уверенности, что уж она-то все выдержит! Он сейчас и старого, стотридцатилетнего, по простому счету, чужого генерала готов был послать «по всем по трем». — Говорим мы долго, даже слишком долго, удивляюсь, почему до сих пор террористы на нашу поляну не ворвались, а войска ваши — где? Непобедимые и легендарные! Вживую посмотреть можно, хоть на десяток, на два?
Берестин глубоко вздохнул. Посмотрел на князя таким взглядом, что тот будто и прочитал мысль близкого по ментальному типу индивида: «И такого остолопа ты при себе держишь? Ум ладно, а выдержка где?»
Олег Константинович опять испытал желание привстать, хоть немного.
— Посмотреть — пожалуйста, — любезно ответил белый генерал. Теперь уже он достал из бокового кармана кителя золотой портсигар, как раз по размеру, с сапфировым вензелем, открыл, протянул собеседникам.
— Попробуйте, очень неплохие сигареты, «Русский стиль» называются. — А сам повернул к губам внутреннюю крышку и почти беззвучно сказал: — К торжественному маршу, поротно…
Нет, кто спорит, и Алексей Берестин, бывший старший лейтенант ВДВ, потом успешный художник почти традиционного стиля, потом Главком Западного фронта, потом врангелевский начштаба… Потом? Да кто знает, чем и кем он ощущал себя после сыгранных ролей? И все равно он оставался позером, в хорошем смысле этого слова. Художник Пиросманишвили
48
Когда за Гумилевым в общую камеру пришел конвой, чтобы вывести его на расстрел, какой-то чекист спросил, заглядывая в бумажку: «Кто здесь будет поэт Гумилев?», он ответил: «Здесь нет поэта, есть поручик Гумилев. Пошли».
Только, ради бога, не осуждая преждевременно, скажите, иначе жить лучше? Легче? Правильнее? Вот то-то.
— Смотрите, Игорь Викторович! Вы, князь, тоже смотрите.
Возникшую среди сосен в дальнем углу поляны сиреневую рамку никто не заметил. Она была сдвинута метров на двадцать в чащу леса. Как раз туда, где расширяющаяся просека позволяла выходящей из минувшего века сводной полковой колонне начать разворачиваться в парадный строй.
В плотно сбитые ротные коробки — двенадцать человек в шеренге, двадцать шеренг в глубину. Батальон — четыре роты. Полк — три батальона. Карабины «СКС» с откинутыми штыками на правом плече, сапоги сверкают, не ступали еще по здешней предзимней слякоти, золотые полоски погон отблескивают, знаменитые корниловские и марковские (у первых с алым верхом, у вторых с белым) фуражки примяты на единый манер.
Настоящий духовой оркестр грянул, тоже специально, не «Прощание славянки» привычное, а «Смело мы в бой пойдем за Русь Святую, и как один прольем кровь молодую!».
На самом деле выглядело все это более чем эффектно. Слезы наворачивались на глаза, мурашки тревожного восторга бежали по спине.
Рота за ротой выходили из леса и строились, согласно команде на просторном плацу перед княжеской резиденцией.
И это только один полк, а там ведь где-то позади должны быть еще два, и артиллерия, и пресловутый ударный батальон.
Фронт парада выравнялся.
Берестин натянул перчатки, вышел за ворота. Князь, Чекменев, свита, вообще все, кому ранг позволял, потянулись следом. Солдаты карабкались на кузовы и капоты машин, просто на возвышенные места, чтобы тоже поглазеть.
Оркестр смолк на полутакте. Тишина.
— Выправка отменная, — почему-то шепотом сказал Игорь Викторович Олегу. — Только вырядились, будто кино снимают. Так на войну не ходят…
Тот отмахнулся.
— К торжественному маршу! Поротно! — провозгласил Берестин. — Оркестр — прямо, остальные на-пра-во! Ша-агом! Марш!
Очевидно, командиры подразделений заранее были предупреждены о маршруте прохождения, поэтому роты, яростно вбивая подошвы в утрамбованную до бетонной твердости землю плаца, миновав командующего в нужном месте сворачивали влево и выстраивались уже в батальонные колонны.
— К но-ге!
Слитно громыхнули приклады с нарочно отпущенными винтами затыльников.
— Все, Олег Константинович. Наша концертная программа закончена. Дальше начнется обычная война. Как всегда, как везде. А чтобы вы не сомневались в моей нормальности, докладываю, что остальные части, обмундированные и вооруженные более подходящим образом, завершают окружение неприятеля и скоро покажут, как воевали в наше время. Без особых оглядок на разные конвенции, поскольку наши офицеры по известной причине субъектами международного права не являются. Артиллерия тоже разворачивается на противотанковых рубежах, с минуты на минуту начнем, думаю.