Хлопок одной ладонью
Шрифт:
— Нас действительно обеспокоили только непонятные возмущения и деформации континуума, которые, по нашим расчетам, создают опасный резонанс на Главной последовательности и даже в куда более удаленных мирах. Плюс до крайности странный заброс Новикова в псевдомир, который и не «1938», и не наш, но через музей, связанный с тем и с другим. Мы сразу вообразили, что это очередная шуточка Ловушки Сознания…
Валентин этого термина не знал, как и обозначаемого им явления. Пришлось объяснять в доступной форме, не слишком вдаваясь в подробности устройства Гиперсети. И, разумеется, не упоминая о последней встрече с Антоном и полученной от него информации.
— Видишь
— А вы, зная о такой возможности, все-таки полезли? Не понимаю!
Он действительно не понимал. Ладно, у них с Сильвией это была работа, более того, долг, не подлежащий обсуждению, но чтобы люди занимались подобными делами добровольно, имея возможность жить спокойно, в довольстве и достатке… Точно так же он в свои «молодые» годы не понимал тех же альпинистов. И сам предпочитал проводить свободное время не в обледенелых горах, карабкаясь на очередной «пик Коммунизма», а на берегах теплых морей, в обществе красивых и, после приложения необременительных усилий, доступных женщин.
— Когда в днище корабля или, что хуже, в отсеке подводной лодки появляется течь, лезешь заделывать пробоину, не слишком задумываясь, что вода холодная и простудиться можно, а также и за борт сыграть. Потому как ежу понятно — промедление смерти подобно.
— Пусть так. Согласен. А затевать игры в посланцев Катранджи — к чему? К хроногенератору вроде отношения не имеет…
— Мы же не знали, Валентин, что встретим здесь вас, — мягко включилась в разговор Сильвия. — Мы исходили из данного нам в ощущениях. Что неизвестно как и зачем появившийся мир стоит на грани катастрофы, что некий сумасшедший, соорудивший нечто вроде атомной бомбы, вот-вот приведет ее в действие. И разрушит не только свой «дом», но и наши. Методики поведения в таких ситуациях известны. Вам — тоже. Мы нашли путь сюда и начали создавать собственную инфраструктуру. Искать помощников, определять движущие силы здешней истории. Как частность, выявили сеть, внутри которой обретается господин Маштаков. В качестве кого? Паука или пойманной мухи? Это ведь существенно? Что если хроногенератор конструируется по заказу того же Катранджи в качестве орудия для завоевания мирового господства? Вы не дожили до момента, когда ядерное оружие разрабатывали одновременно немцы, русские и американцы, и если бы немцы успели раньше… В подобной ситуации, как вы знаете, практикуется, в зависимости от обстановки, перевербовка, изъятие, устранение. Как главного фигуранта, так и всех, в какой-то мере причастных.
Пока мы находимся в стадии изучения вопроса, но собственную агентурную структуру, и не только в России, мы начали создавать…
Лихарев часто курил, потирал левый висок, ворошил волосы. Парик, усы и бороду он снял, темные контактные линзы тоже и сейчас выглядел совершенно так, каким запомнил его Шульгин. Симпатичный улыбчивый парень, умеющий казаться простодушным и недалеким.
Сейчас он играл растерянность. А также и нерешительность. Вроде как хочет что-то предложить, да не сообразит, на пользу ему это пойдет или во вред.
— А ваша конечная цель? — решил он слегка выиграть время.
— До того, как мы встретили тебя, — та, о чем уже сказано. Устранить
Шульгин вспомнил Удолина и усмехнулся. Чудесная выйдет парочка — гениальный алкоголик и не менее гениальный бабник, по-русски говоря, без всяких научных эвфемизмов. Вот уж наведут шороху в Стамбуле.
— А если кто из местных в курсе устройства генератора, тех тоже убрать. В безопасное в технологическом смысле место «под гласный надзор полиции».
— Думаю, это ни к чему, — сообщил наконец Валентин итог своих размышлений. — Все и так под контролем. Полную схему генератора знаю я один. Могу гарантировать, что никаких «потрясений», опасных для вашего мира, не будет. Пробоев пространства-времени, восстановления связей с Таорэрой «до того, как» тоже. Мне это просто не нужно еще в большей степени, чем вам. Мои исследования направлены совершенно в другую сторону. Я интересуюсь проблемой расширения настоящего, а не прошлым или будущим. Мы могли бы договориться…
— Отчего же не договориться? С полным нашим удовольствием. Нужно понимать, на твоих условиях?
— Обсудим, — пожал плечами Лихарев. — Я сюда пришел первый, обжился, обустроился. На долю в ваших мирах не претендую. Поводов для обид, даже личных, не вижу. По службе я все указания леди Спенсер выполнял, причем — той. С вами, — он поклонился Сильвии, — мы вообще никогда не встречались. С тобой, Саша, тоже нормально дела делали. Так что считаю совершенно справедливым признать статус-кво де-юре. Если угодно, с подписанием договора о дружбе, сотрудничестве, взаимной помощи и невмешательстве в дела друг друга.
— Можно и подписать, — кивнул Шульгин. — С единственным дополнением — мы оставляем за собой право на вмешательство, если твои эксперименты все-таки вызовут у нас нежелательные последствия.
— И как это будет выглядеть на практике?
— Точно как в нормальной политике. Высадим десант и устраним источник возмущений. Всю реальность целиком оккупировать не собираемся. Но это, разумеется, крайность. Если события приобретут вовсе уж неконтролируемый характер или с тобой что-нибудь случится. Вполне ведь возможно…
— Как случилось с твоим предшественником, — вставила Сильвия, — шальная пуля — и нет человека. И пошел лавинообразный неконтролируемый процесс…
— Мне еще вот что давным-давно интересно, — сказал, чтобы разрядить отбстановку, Шульгин, — как действительно сложилась судьба того, кто спер у вашего коллеги гомеостат? И сам приборчик — так и ходит по рукам до сих пор или лежит на дне какой-нибудь Оки или Протвы вроде Кольца Всевластья? Неужели его совершенно невозможно отыскать?
— Увы, — ответила Сильвия. — Гомеостат вовне не излучает. Ничего. Потому и пеленгации он недоступен. Вот по блок-универсалу мы вас легко находили, и Ирину, и Левашова…
— Все равно интересно. Целый роман вокруг истории с гомеостатом можно накрутить. Надо будет Андрею тему продать…
— Так принимаете мои условия? — вернулся Лихарев к основной теме. — Вы ж ничего не теряете, в гости будете приезжать, живите, как у мамы, и я вас навещу, только — никакой агентурной деятельности. Я в нашем смысле говорю, — повернулся он к Сильвии. — Маштакова не трогайте, войны с Катранджи не затевайте, правительство тоже свергать не нужно. Договорились? Можно даже под честное слово. Этот мир достаточно прилично устроен, на мой вкус. И если что пойдет не так — сам и поправлю.