Хлоя и Габриэль
Шрифт:
— Я слышала, что дом — просто сказка.
— Да, так и есть. Но горные виды еще лучше. — Он колебался, проявляя не свойственную ему нерешительность. — Не хочу показаться навязчивым, но я бы хотел повидаться с вашей мамой.
— Габриэль! — удивленно и потерянно произнесла она.
— Я мог бы заехать за вами в десять и отвезти в лечебницу. Потом мы отправились бы к де Хэвилендам. Ведь это по пути, — для пущей убедительности заметил он.
— Вы наверняка знаете, в каком состоянии моя мать, — сказала Хлоя, и
— Да, Хлоя, знаю, — мягко проговорил он. — Уверен, что она не станет возражать против посещения вашего друга.
Хлоя наклонила голову.
— Наверно, — тихо проговорила она. Она понятия не имела, когда это он стал ее другом, но он действительно стал им. — Как бы то ни было, ей известно о вас.
— Быть может, в этом мое несчастье. — Он скептически улыбнулся, вспомнив, сколько раз она в бешенстве вылетала из его кабинета.
— Я сижу с ней и держу ее руку, — начала рассказывать Хлоя. — Вожу по парку ее кресло. Там чудесно, особенно сейчас, когда палисандровые деревья вот-вот зацветут.
— Ну, я по крайней мере мог бы помочь вам, — сказал Макгир. Его загрубевшее сердце растаяло при виде слез в ее прекрасных глазах. Хлоя глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки, и слегка улыбнулась. Сверкнули ее жемчужно-перламутровые зубки. Макгир вспомнил, что Фриман весь вечер не спускал восхищенных глаз с мягких губ Хлои, и ярость буквально закипела в его сердце. Конечно, бывало, что он сам вызывал ее к себе в кабинет лишь для того, чтобы полюбоваться ею. В постели она была бы просто чудесна. Если бы только пробудить в ней чувственность! Габриэль, который не знал в детстве ничего, кроме жестокости и страха, чувствовал, как страдает Хлоя.
Оставшееся время они обсуждали то, что предстояло сделать за день. После полудня Хлоя должна была взять интервью у романиста Джека Уили для «Последних известий». На завтра была назначена встреча с профессором Софи Гордон, известной поборницей прав женщин. Потом — беседа с местной знаменитостью, молодым актером, получившим какую-то награду, и интервью с Пьером Эдмистоном, гастролирующим австралийским пианистом, который, покинув родину, теперь колесил по всему миру.
Макгир оторвался от блокнота:
— Чуть не забыл. Мне позвонили из клуба завсегдатаев ипподрома. Они вбили себе в голову, что именно вы должны демонстрировать на подиуме коллекцию мод во время весеннего карнавала, потому что — я цитирую — «Вы прекрасны и дружелюбны». Дэниел Шефард предлагает свою коллекцию. Разве это не заманчиво?
— Разумеется! — Хлоя улыбнулась ему, от чего сердце Макгира замерло. — Мне нравятся его модели! Я даже купила одно платье, чтобы пойти к подруге на свадьбу. Но его вещи слишком дороги для меня.
— Все бесплатно, мисс Каванах. А для них — отличная реклама. Вы будете неотразимы. Можете выбрать одежду сами, — он вручил ей листок
Хлоя прижала руку к сердцу:
— Сколько всего сразу!
— Ну, что ж, мисс Каванах! Вы произвели на сэра Ллью впечатление, а он известен тем, что угодить ему нелегко.
— Спорю, что вы приложили к этому руку. Он коротко рассмеялся:
— Я неплохой парень, Хлоя. Может быть, вы когда-нибудь поймете это.
В последнюю минуту из-за чрезмерной занятости Макгиру пришлось отказаться от обеда в среду с Кристофером Фриманом.
— Вы объясните обстоятельства? — чуть раздраженно спросил он. Хлоя сидела за столом напротив него. Она была великолепна в бледно-розовом костюме, который необыкновенно шел к ее волосам и цвету лица. Гейб подумал, что в ней есть что-то неземное, какой-то таинственный свет.
— Конечно. Мне действительно жаль, что вы не можете пойти. — И это была правда.
— Вы говорите, будто вам и впрямь жаль, — произнес Габриэль с насмешливым удивлением.
— Но это в самом деле так.
Он улыбнулся, то ли довольно, то ли иронически:
— Вы уверены, что сумеете с ним сладить одна?
— Полагаю, да. Для такого преуспевающего во всех отношениях человека он не производит сильного впечатления. В отличие от вас.
— Вы не видели, как он обделывает свои делишки, — слегка угрюмо ответил Макгир. — У него заслуженная репутация совершенно безжалостного дельца.
— Он может быть очаровательным, — поддразнила Хлоя. Макгир вел себя непростительно покровительственно.
— Не забывайте: он знает, как польстить женщине, ему известно, как затащить ее в постель, но в чем он полный профан, так это в умении по достоинству оценить ее.
— Зато вы, конечно, знаток? — осведомилась Хлоя, глядя на него широко открытыми невинными, невероятной синевы глазами.
— Можно сказать и так. Но главное — я придерживаюсь строгих принципов в отношении брака. Когда я женюсь, а когда-нибудь я непременно женюсь, это будет надолго. А Фриман — если вы заметили, — меняет жен, как перчатки.
— Вы умеете глубоко чувствовать, правда?
Он с откровенной признательностью взглянул на нее:
— Если этим вы хотите сказать то же, что имею в виду я под словами о «строгих принципах», то да. Я многого жду от будущего, мисс Каванах. И, как ни странно, не от служебной карьеры. Мне нужны жена и дети. Я хочу быть мужем и отцом, хочу жить полноценной жизнью.
— В таком случае вам пора подумать о том, чтобы устроить свою жизнь, — ласково заметила она.
— Может, я уже и думаю, — медленно произнес Макгир. — Что касается Фримана, то я очень хотел бы предостеречь вас. К несчастью, Фриман способен причинить вред. С вашей стороны было бы глупо упускать это из виду.