Хобби Сереги Костикова
Шрифт:
Другое дело – находившиеся на островке-пляже Шуба и Вика и на таком же небольшом плоту – Пан Зюзя, Фуфел и Боярин. Но если островитяне могли мучиться от голода и жажды, то три алкаша должны были страдать еще и от похмелья. Ох, и не завидовал Серега Костиков своим «коллегам» по работе! Не завидовал и отдавал себе отчет, что сам виноват в их страданиях-переживаниях, и сам же должен, как можно быстрее, привести все в норму.
Борисыч не подвел, с докторами о выписке пострадавшего договорился, привез Костикова домой на служебной машине и даже до квартиры проводил. Приглашать его в гости Серега
Голова у Сереги действительно побаливала, но не кружилась, и тошноты он не испытывал, разве что некоторую слабость. Но слабость можно было объяснить просто, – у Сереги почти сутки маковой росинки во рту не было. В больнице приглашали на завтрак, но он отказался. Костиков вообще впервые в жизни провел в больнице целую ночь. Болел он редко, никогда ничего себе не ломал, правда, иногда зарабатывал вывихи или растяжения конечностей, но случалось это либо на охоте, либо на рыбалке и всегда – по пьяной лавочке. Если когда и получал по голове, так только в детских драках. Как оказалось – крепкая у него голова.
В холодильнике продуктов хватало: пельмени, колбаса, сало, консервы, кое-что из овощей. Но есть совсем не хотелось, только пить. К огромной радости, Серега обнаружил на нижней полке холодильника баночку пива. И, хотя врачи, строго-настрого предупреждали о недопустимости употребления любого алкоголя при травме головы, махнул на все рукой, открыл баночку и с наслаждением сделал несколько глотков. Водка в холодильнике тоже была, но пить сейчас… – нет, может быть, попозже. Помянуть убитых, расслабиться. А сейчас не до водки – срочно к живчикам!
Остров-пляж и плот находились в дальнем углу нижнего отсека серванта, поэтому в первую очередь скульптор доставал и формировал из платформочек материковую часть Застолья. К живчикам-старожилам не приглядывался – успеется. Быстрее бы взглянуть на собственную копию, которую Серега про себя иначе, как Шуба не называл. Быстрее бы взглянуть на крошечную Вику, на троицу беспробудных пьяниц!
Когда все до единой платформочки заняли свои места на столе, он быстро пересчитал живчиков. Все семнадцать были на месте. Коровы со свиньями мирно паслись на выгоне, куры с петухом сидели на насестах, две кошки и две собаки тоже никуда не делись… Значит, никто не переступил границу жизненного пространства. Значит, все в порядке?
Уже в следующее мгновение скульптор почувствовал, что в созданным им Застолье далеко не все в порядке. Живчики не суетились, как обычно, не размахивали руками, пытаясь донести до него какие-то свои просьбы и требования… Задрав головы, они молча смотрели на своего создателя.
Но смотрели на него не все. На желтом песочке острова-пляжа, на спине лежала Вика, укрытая по шею пледом, глаза ее были закрыты. А на плоту, тоже на спине и тоже с закрытыми глазами лежал Боярин…
Накануне вечером и ее, и его прототипы во время нападения на инкассаторов Хорошевского маршрута были расстреляны неизвестным из пистолета, принадлежавшего Сергею Костикову.
Скульптор
Все было ясно – пластилиновые копии пострадали точно так же, как их прототипы: Вика – убита, Боярин – в коме, у Шубы – скорее всего, легкое сотрясение мозга.
Серега внимательней присмотрелся к живчикам, находившимся на плоту: Боярин с вытянутыми по швам руками лежал в самом центре, вдоль бревен; Фуфел с Паном Зюзей уже не просто смотрели на скульптора, задрав головы, но открывали в беззвучных криках рты, вовсю размахивали руками, давая понять наблюдателю, что им очень худо, что требуется его срочная помощь – в плане опохмелки, конечно же! А что им еще делать на плоту – только пить и остается.
– Заткнитесь, – устало сказал им Серега. – Потерпите две минуты, будет вам и белка, будет и свисток…
Но ничего лепить скульптор не стал – слишком сильно тряслись пальцы. Только сейчас, глядя на сидевшего рядом с мертвой Викой и поглаживающего голову пластилинового Шубу, до Костикова дошло, что преступник, ударивший его по голове, мог оказаться чуть сильнее, либо удар пришелся бы немного левее или правее, и тогда…
Только сейчас до него в полной мере дошло, что водитель Хорошевского маршрута балагур Сергей Скворцов, который все делал с рас-че-том, ничего уже впредь ни с расчетом, ни по расчету, ни просто так сделать не сможет. Нету больше на этом свете Сергея Скворцова! Только сейчас до Костикова в полной мере дошло, что и кореяночки Виктории Ким, его так недолго любимой Вики тоже нет в живых, убили ее двумя выстрелами практически в упор. И виноват в ее смерти, в первую очередь, он, Костиков…
Виноват ли? Откуда же он мог знать, что в хоздворе при универсаме прячется убийца, не мог Серега знать, что, услышав выстрелы, Вика выскочит на улицу… Винить себя можно было лишь в том, что создал и оживил пластилиновую копию кореяночки, которая теперь тоже мертва.
– Так, внимание! – громко сказал скульптор, обращаясь ко всем живчикам сразу. – Сейчас в Застолье прибудет пополнение. Четыре человека, среди которых копия меня самого и копии трех моих знакомых, также существующих в естественном мире. Вчера в этом добрейшем мире произошло ограбление инкассаторского маршрута, на котором работал я. Меня оглушили ударом палкой по голове, и она у меня до сих пор шумит, так что понапрасну прошу не беспокоить…
Девушку Вику, которую вы видели живой на острове, вчера во время этого ограбления убили. Вернее, застрелили насмерть прототип Вики в естественном мире, ну и ее пластилиновая копия тоже погибла. Она на некоторое время так на острове и останется.
Один из четверых мужчин, по имени Боярин, вчера же получил серьезное ранение. Теперь он и там, и здесь находится в коматозном состоянии. Его надо поместить в пустующую комнату. Маргарита Николаевна – под твое постоянное наблюдение и ответственность.