Хоботок по прозвищу Слоняйка
Шрифт:
— Я больше не хочу играть во дворе, — сказал он.
— Пойдем домой. А репки оставим здесь. Завтра придем и посмотрим: какие репки верблюд съел — те самые вкусные.
— И маме тоже дадим попробовать, да? — спросил Хоботок.
— Ай-ай-ай! — захныкал Сийм и сунул пальцы в рот. Так сильно они у него болели.
Хоботок сразу понял, что у Сийма замерзли пальцы.
— Не суй руки в рот. Засунь руки в варежки, — посоветовал он.
Сийм пошарил в кармане, но варежек там не оказалось.
На
— Я не знаю, что с моей головой. Она не держится.
Мама потрогала Сийму лоб и сказала:
— Лоб горячий. Взгляни-ка на меня.
Сийм посмотрел на маму.
— И глаза что-то блестят. Открой рот и скажи "а-а".
Сийм открыл рот и сказал "а-а". Мама принесла градусник, сунула его Сийму под мышку и сказала:
— Вот к чему приводит баловство со снегом. Ребенку легче всего простудиться, когда у него мокрые варежки.
Сийм покрутил своей тяжелой головой и сказал:
— А варежки вовсе и не были мокрые. Их у меня вообще не было.
— Что я слышу! — воскликнула мама. — Куда же ты их девал? Почему ты не отвечаешь мне?
— Я думаю, — ответил Сийм. — Папа всегда велит: "Раньше подумай, а потом говори".
— Да что тут еще думать?!
— Я думаю, вдруг ты расстроишься, если я скажу правду.
— Ты потерял варежки? — спросила мама.
— Нет, — ответил Сийм. — Я не терял. Я положил их в карман, когда мы стали с Хоботком лепить репки. Просто варежки сами потерялись.
— Какие еще репки?
Сийм молчал. Тогда мама обратилась к Хоботку.
— Что за репки вы лепили? — спросила она строго.
— Из снега, — ответил Хоботок, глядя на маму исподлобья. — Я вылепил три репки, и Сийм вылепил три репки. Угадай, чьи репки были вкуснее? Не подсказывай, Сийм, пусть мама сама угадает.
— Вы их ели? — спросила мама.
— Нет, мы только попробовали.
— Ну есть у вас соображение? — воскликнула мама, забрала градусник, посмотрела температуру, покачала головой, стряхнула градусник, раздела Сийма, уложила в постель, смазала ему горло коричневой жидкостью, дала маленькую белую таблетку, накрыла еще одним одеялом и пошла звонить папе.
Когда они остались вдвоем, Хоботок спросил у Сийма:
— А это приятно, когда горло смазывают?
— Пожалуйста, помолчи, — сказал Сийм и закрыл глаза.
— Ты чего глаза закрываешь? — спросил Хоботок.
— У меня голова гудит, как ты не понимаешь, — жалобно проговорил Сийм и сделался с лица красным.
— А это приятно, когда голова гудит? — спросил Хоботок.
Сийм ничего не ответил, только щелкнул зубами. Хоботку не понравилось, что Сийм закрыл глаза, сделался с лица красным и щелкнул зубами. Он сказал недовольно:
— Не становись красным и не щелкай зубами. Некрасиво, когда ребенок так делает.
Вообще-то Хоботок точно не знал, разрешено ребенку или нет делаться красным и щелкать зубами. Но жизнь его научила, что в сто раз больше тех вещей, которые детям нельзя
Сийм не стал с ним спорить, но он по-прежнему щелкал зубами и был с лица красный.
Вернулась мама. Она осторожно присела на край кровати, погладила Сийма по голове и сказала:
— Милый сыночек, чего бы тебе хотелось? Если хочешь яблок, я попрошу папу, чтобы он принес, когда вернется с работы.
Сийм с трудом открыл глаза и сказал:
— Не хочу яблок. Ничего не хочу…
Мама вздохнула:
— Видно, придется все-таки вызвать врача.
Сийм спал и хрипло дышал. А Хоботок с перепуганным лицом стоял у него в изголовье. Верный сыночек не осмеливался даже глаз поднять, потому что все вокруг вдруг стало таким мрачным и противным, что глазам было больно. Стены были противные, стулья были противные, одежда Сийма на стуле была уродливая, а игрушки в углу были просто отвратительны. Как смогут Сийм и Хоботок дальше жить в этой мрачной и противной комнате?
Сердце маленького игрушечного слоника наполнилось горьким сожалением. Ах, зачем они ели эти репки из снега! Ведь какой-то голос говорил им: не надо есть, маме это не понравится, да и папе тоже. Почему они не прислушались к этому голосу? Теперь мама так несчастна… Должен прийти врач… А Сийм мечется во сне и хрипит. Что будет с бедным Хоботком, если его милый дружок навсегда останется таким? Этого нельзя допустить! Что бы такое предпринять?
Хоботок думал-думал, так что в голове зашумело, а мысли были какие-то угловатые и холодные, как репки из снега. Ни одной красивой мысли не было!
— Вообще не буду думать, если красивые мысли не приходят, — решил Хоботок. — Какой смысл думать некрасивые мысли? Никакого! — И он перестал думать, стоял просто так, только изредка тяжело вздыхал.
Неизвестно, сколько он так простоял. Неожиданно Сийм перестал хрипеть, а вместо этого начал выпускать из лба и носа маленькие капельки воды. Как только одна капля стекала в подушку, на ее месте тут же появлялась другая.
— Только этого не хватало, — испугался Хоботок. — Теперь он, чего доброго, растает.
Мама пришла из большой комнаты с полотенцем в руках, осторожно вытерла Сийму лицо, дотронулась губами до его лба, улыбнулась и вернулась к своему рабочему столу.
По маминой улыбке Хоботок понял, что это хорошо, если ребенок выпускает из лица капли. У Хоботка сразу полегчало на душе… И тут же в его голове прокатилась круглая и радостная, как оранжевый апельсин, мысль. Но только Хоботок собрался рассмотреть ее поближе, как она укатилась.
— В этом надо разобраться, — сказал Хоботок. — Откуда эта мысль взялась, и куда она исчезла? Откуда вообще приходят мысли, и куда они уходят? Папа с мамой уходят на работу или в магазин, или в гости. Они выходят из комнаты через дверь и возвращаются обратно тоже через дверь. А мысли через что выходят из головы и снова входят? И где они все это время гуляют? Где? Я знаю, что мне делать! Я буду стоять тихо-тихо и подстерегу, откуда прикатится радостная апельсиново-оранжевая мысль.