Хоботок по прозвищу Слоняйка

Маран Ико

Мурляна заметила, что Хоботок сильно потрясен. Она подошла к нему, похлопала по плечу и сказала:

— Правильно говорят, что с наукой шутить нельзя. И что наука требует жертв — тоже правильно. Поэтому выше хобот, Хоботок! Чувствуй себя здесь, как дома. Ведь школа — второй дом ученика, разве не так?

Хоботок вдруг понял, что очень устал. Он спросил:

— А своя кровать у меня тут есть?

— Нет, братец, в школе кроватей не бывает, — покачала головой Мурляна. — Школа — дом без кроватей. И знаешь, почему? По очень простой причине. Если бы у каждого ученика

была в школе своя кровать, и все ученики спали бы и видели сны, то все эти сны между собой так перемешались, что никто не смог бы их распутать … А теперь посмотрим, что происходит в зале.

Она прыгнула на стул, который стоял у низкой стенки, и заглянула вниз.

Мурлянины слова успокоили Хоботка. Он еще раз глубоко-глубоко вздохнул, затем, следуя примеру своей наставницы, прыгнул на другой стул и тоже посмотрел вниз.

Они находились на балконе, а внизу простирался зал. Это было огромное помещение. На него нужно было взглянуть несколько раз, чтобы целиком увидеть. И какое это было беспокойное помещение! Казалось, что оно все время скользит влево, где были высокие окна. А из окон скользили навстречу длинные солнечные лучи.

Хоботок во все глаза смотрел вниз. В первый раз он увидел только колышущиеся ряды учеников и теть, во второй раз — длинные скамейки, на которых сидели ученики и тети, в третий раз — стол, на котором были цветы, а вокруг стола — опять тети и один дядя.

Ученики и тети, которые сидели за столом, играли в интересную игру. Одна тетя называла имя, все равно какое, главное — чтобы это было имя ученика. Тот, чье имя называли, подходил к столу, кланялся, потом поднималась из-за стола другая тетя, прикалывала ему к пиджаку или платью цветок и садилась, а дядя вручал какой-то маленький плоский предмет. Конечно же, это был шоколад! Все играющие улыбались, и зрители — тоже. Но все были при этом странно серьезными.

Хоботок тоже стал серьезным. Он вдруг почувствовал себя в этом огромном загадочном помещении маленьким и глупым. Разве что золотые пылинки, танцующие в воздухе, были еще меньше и еще глупее, чем он… Но сегодня он не сокрушался оттого, что глупый. Думаете, почему? Да потому, что теперь он был учеником и у него была надежда поумнеть. Ему теперь разрешалось сидеть на балконе и наблюдать за интересной игрой. За это право он был готов перенести в десять раз больше страданий, чем выпало на его долю, когда он добирался сюда.

Хоботок вздрогнул: внизу назвали имя Сийма. Сийм подошел к столу. Когда он возвращался на место, одна тетя помахала ему рукой. Это была мама. Хоботок сиял от счастья, что Сийму тоже дали шоколадку и что мама тоже была среди других теть. Хоботок был готов прыгнуть с балкона.

— Сийму тоже дали шоколадку! Сийму тоже дали шоколадку! — твердил он Мурляне.

Но Мурляна не разделила его восторга, она объяснила:

— К счастью, это не шоколадка, а ученический билет. Шоколадку ученик сразу бы съел — и дело с концом, а из ученического билета он всегда может узнать, сколько ему лет и как его зовут.

— А мне тоже дадут ученический билет? — робко спросил Хоботок.

— Дадут, —

резко ответила Мурляна. — Всему свое время. А теперь — живо в класс, торжественное собрание сейчас закончится. Меня еще ждут дела. Ой-ой, если бы ты только знал, сколько дел у школьной кошки! Но я не жалуюсь. Нет высшей радости, чем служить науке.

Они спустились по лестнице и очутились в третьем коридоре. Мурляна затолкала Хоботка в пустой класс и сказала:

— А теперь запомни, что я тебе скажу: держи глаза нараспашку, ушки на макушке, а рот — на замке! И еще: про меня никому ни слова! Я терпеть не могу, когда обо мне сплетничают. Кто это делает — пусть пеняет на себя. У меня доброе сердце, но месть моя ужасна.

7.

Хоботок забился в дальний угол пустого класса и ждал. От нечего делать он рисовал кончиком хобота в воздухе маленькие круги и пел песенку:

"Мне, Слоняйке, очень скучно, потому что в классе пусто".

Он успел пропеть свою песню ровно один раз и еще немного, как из коридора донесся мелкий топот, будто приближалась огромная сороконожка. Дверь распахнулась, в класс вошла учительница, а за ней — толпа учеников, и среди них был Сийм.

Учительница сказала:

— Смотрите, ребята, это — ваш класс.

Ученики смотрели во все глаза.

Хоботку очень хотелось подбежать к Сийму и воскликнуть: "Сийм, я здесь!" Но его удерживало предостережение Мурляны. Пришлось ждать, когда Сийм заметит его сам.

Но Сийм разглядывал класс, как им велела учительница. Чем дольше он смотрел, тем яснее понимал, что это его класс, что он мечтал именно о таком классе, с партами.

Учительница сказала:

— А теперь пусть каждый выберет себе парту и соседа.

Все стали выбирать. Но это было совсем нелегко: каждый хотел самую лучшую парту и самого лучшего соседа. Парты были все одинаковые, зато соседи — разные. Наконец, каждый нашел себе место. Только одна девочка с красивыми веснушками не нашла, и Сийм тоже не нашел. Он все осматривал класс и размышлял.

Как странно, живет себе человек, живет, и не знает, что где-то есть класс, который ждет его, а потом он приходит и видит: действительно, есть такой класс.

Сийм поразмышлял бы еще — у него всегда в запасе было несколько хороших мыслей — но тут учительница сказала:

— Марис и Сийм, вы бы не хотели сесть за одну парту?

Девочка с красивыми веснушками сказала:

— Я бы хотела.

А Сийм сказал:

— Мне все равно, с кем сидеть, — и сел рядом с девочкой.

Хоботок как неприкаянный топтался в углу: куда же он сядет, если место рядом с Сиймом занято?

Учительница взяла со стола огромную книгу и, глядя в нее, стала читать оттуда имена учеников. Тот, кого она называла, вставал из-за парты и тихонько говорил: "да". Потом учительница спрашивала у него, знает ли он буквы и умеет ли читать. Некоторые умели читать, некоторые знали только буквы, а некоторые умели читать и буквы тоже знали.