Хоботок по прозвищу Слоняйка
Шрифт:
— Ой, — воскликнула мама, — я еще не успела убрать в ванной комнате.
— Пустяки, — ответил дядя Ээро, открыл дверь ванной и только он переступил порог, как шлепнулся на спину.
Теперь все засмеялись над ним.
Только Сийм не смеялся. Он был озадачен. Шепотом спросил он у Хоботка:
— Это и есть та интересная вещь, про которую другие не знают?
Хоботок уклончиво ответил:
— А зачем он всегда смеется над другими? Теперь Сийм понял, что его сыночек — весьма занятная личность.
За праздничным столом Сийма усадили рядом с мамой и Анне.
Сийм
Папа пришел домой в хорошем настроении и сказал:
— Сийм, я знаю, что мы будем делать, а ты не знаешь!
— Скажи, папа, что мы будем делать, скажи! — воскликнул Сийм.
— Мы поедем в Виймси навестить бабушку.
— Я тоже поеду?
— Ты тоже.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас.
Сийм закричал от радости.
Хоботок сразу понял, что ехать навещать бабушку — это очень хорошо. Он стал клянчить:
— Возьмите меня с собой. Возьмите меня. Я не видел еще ни одной бабушки.
Сийм ответил:
— Хорошо, мы возьмем тебя с собой, если ты не будешь озорничать.
Теперь от радости закричал Хоботок. Он немного покричал, а потом помчался на кухню и затрубил:
— Мама, мама, мы едем навестить бабушку. Мы тебя тоже возьмем с собой, если ты не будешь озорничать.
— Меня все равно возьмут, — ответила мама, — а тебя еще могут и дома оставить, если ты так оглушительно будешь трубить.
Хоботок вернулся в комнату на цыпочках.
Папа и Сийм сидели и разговаривали. Сийм сказал:
— Возьмем с собой торт и зонтик.
— Нет, зонтик брать не будем, — возразил папа. — На небе ни единого облачка, ни даже малюсенького облачонка. Сам взгляни, если не веришь.
Сийм не стал смотреть, а только сказал:
— У нас-то дождь не идет, это я и сам знаю, а в Виймси идет. Разве ты не помнишь, как промокли мои сандалетки, когда мы однажды ездили в Виймси… Вспомнил, да? Нам еще тогда встретилась маленькая пятнистая собачка, а с ней была тетя, и она лаяла на нас.
— Почему тетя лаяла на вас? — спросил Хоботок.
— Глупый, лаяла не тетя, а маленькая пятнистая собачка.
Хоботку совсем не понравилось, что его назвали глупым. И в этом нет ничего удивительного, потому что даже взрослому человеку не нравится, если кто-нибудь назовет его глупым. Хоботок сказал:
— Я вообще не знаю, что значит "лаяла", мне этого еще никто не объяснял.
Сийм стал объяснять:
— Собаки не могут говорить, потому что у них четыре лапы и хвост. Они могут только лаять: гав-гав-гав!
Папа сказал:
— Не все собаки лают гав-гав-гав. Так лают только большие пятнистые собаки с длинным хвостом. Большие черные собаки с длинным хвостом лают рав-рав-рав, а маленькие черные собачки с длинным хвостом лают тяв-тяв-тяв, а маленькие рыжие собаки с длинным хвостом лают ряв-ряв-ряв.
— А большие рыжие собаки с коротким хвостом лают вав-вав-вав? Да, папа?
— Именно так. А маленькие пятнистые с длинным хвостом — вяв-вяв-вяв.
Хоботок смотрел и слушал, как Сийм с папой друг перед другом лают. Вначале это смешило его, он даже
— Тяв-ряв-вяв!
Но тут на него напал страх: рычание и урчание стало очень громким. Сийм и папа вдруг перестали быть похожими на себя: они покрылись шерстью и у них удлинились носы, как будто у собак.
— Не надо больше лаять! Я не хочу! — закричал Хоботок.
Но его никто не послушался. Бедняга Хоботок так перепугался, что чуть не залез под кровать. Но тут, к счастью, пришла мама и сказала:
— С такой сворой дворняжек я никуда не поеду.
Теперь уже испугались папа с Сиймом, перестали быть собаками и побежали в ванную комнату, потому что мама никогда не берет с собой тех, у кого немытые уши и зубы.
Хоботок понесся вслед за ними. Ведь ему предстояло, кроме всего, отмыть еще и свой длинный хобот.
В автобусе Сийм усадил к себе на колени Хоботка. Мама усадила к себе торт. А папе некого было сажать, поэтому он был очень удручен. Но ни Сийму, ни Хоботку некогда было его утешать, потому что они должны были смотреть в окошко.
В автобусное окошко смотреть гораздо интереснее, чем в комнатное. Когда смотришь в комнатное, то двигаются только машины, и люди чуточку двигаются, а когда смотришь в автобусное, то двигаются дома и столбы, и сама улица двигается. Дома, которые стоят на месте, скучные. Гораздо интереснее дома, которые двигаются. У них такой вид, будто они сейчас вытворят что-нибудь такое, чего никогда не сделает ни один уважающий себя дом. Кажется, что они прыгнут друг на друга, или перекувырнутся, или поднимутся в воздух и разлетятся в разные стороны, или, чего доброго, наскочат на автобус.
Сийм, конечно, знал, что ничего подобного дома никогда не вытворят, но думать об этом было очень интересно.
Хоботок все ерзал на коленях у Сийма, пока не спросил озадаченно:
— Почему все дома бегут? Куда они бегут?
— Дома никуда не бегут, — объяснил Сийм. — Это так только кажется. На самом деле бежит автобус.
— А я все равно не хочу, чтобы они бежали.
— Тогда не смотри туда.
Хоботок отвернулся от окна и стал смотреть сюда. А здесь, прямо напротив него, сидела тетя с большим носом. А на голове у тети была грелка для кофейника. Рядом с тетей сидел дядя в очках. У дяди за ушами росло немного волос, а на макушке был гладкий блестящий блин. Тетя и дядя все время подпрыгивали.
Хоботок огляделся — все вокруг точно так же подпрыгивали. Хоботок тоже попробовал попрыгать, но Сийм тут же одернул его:
— Сиди спокойно, не прыгай.
— А почему другим можно прыгать? — спросил Хоботок.
— Это только кажется, что они прыгают. На самом деле все сидят спокойно. Это автобус прыгает, — объяснил Сийм.
— Гм, — удивился Хоботок. — А почему я вижу, что они прыгают?! Мама прыгает, и торт прыгает и ты сам тоже прыгаешь… А я могу прыгнуть выше всех!
Сказав это, Хоботок вырвался из рук Сийма, подпрыгнул почти до потолка, и если бы Сийму не удалось его поймать, он бы наверняка приземлился на сверкающей лысине дяди в очках.