Хочешь мира…
Шрифт:
Судьба свела меня с таким человеком, а я с него только всякие мелочи имею, типа вербовки рабочих! Ну и дурень же я! Больше можно получить! Куда больше!
Вот и приказал построить этот кабинет в здании. Специально для этого визита.
— Посмотрите, уважаемый Сунь Чжуньшань, здесь легко видеть, что я предлагаю. Моё Правительство запретило мне ввозить в страну не только китайцев, но и шведов. А мне нужны эти люди! Хорошего металлурга и хорошего инженера надо очень долго учить. И всё равно — не каждый годится. Я хотел, чтобы шведские металлурги и инженеры не просто работали на мою страну, я хотел, чтобы они учили наших
— Благородная задача! — склонил голову китаец. — Обучение народа помогает развивать экономику, а развитие экономики — одна из трёх опор для подлинной независимости и величия страны!
Ну да, ещё бы! Я уже был ознакомлен с его знаменитыми «тремя народными принципами». Будущий основатель Гоминьдана считает и убеждает соратников, что ситуацию в Китае можно кардинально изменить, решив три вопроса: национальный, политический и экономический.
— Именно так. Я не стал спорить со своим правительством, а просто вместо расширения заводов в Оулу, построил ещё несколько. Часть тут, в Торнио. Здесь большинство работников — финны. Но хватает и русских, китайцев, и прочих национальностей, живущих в Империи. Они тут не постоянные жители, все на стажировке, просто длительной. А ещё часть предприятий там — у шведов. Каждый день наши работники пересекают границу на трамваях, чтобы работать и учиться на шведских предприятиях. Немного научившись, они продолжают работать тут, неподалёку. Чтобы, если что, снова продолжить обучение там. Когда же станет ясно, что они научились, я верну их к нам, на предприятия Беломорской губернии. И заменю новыми.
— Очень интересно! — вежливо сказал китаец. Он не стал спрашивать, зачем я это ему рассказываю, но молчаливо дал понять, что ждёт объяснений.
— А в городе по ту сторону границы живёт сорок тысяч человек. И ещё пятнадцать тысяч ежедневно приезжает туда отсюда. Из Торнио. Мы научились строить быстро.
— Очень похвально! — и снова молчание.
— Я хочу построить несколько подобных городов по берегам Амура, ещё как минимум один — у границы с монголами, и ещё один — на границе с уйгурами. И заселить их китайцами. Чтобы китайские рабочие имели работу и учились. Учителей я им найду. Не только русских, но и американцев, немцев, шведов, итальянцев. Они будут жить в тёплых домах, хорошо питаться и учиться. Я думаю, вам пригодятся граждане Китая, обученные мастерству! — я намеренно употребил слово «граждане», а не «подданные», чтобы подчеркнуть, что эти люди понадобятся ему для выполнения его программы. А значит — построение Республики в Китае. Свержение монархии. Революция! И этим я пробил его невозмутимость.
— Чего вы хотите от меня?
— Прежде всего, содействия. Я не смогу платить Обществу Старших Братьев за этих людей столько же, сколько платил за вербовку раньше. Однако услуги вербовщиков мне нужны. Как и охрана этих городов. Хотя бы на начальном этапе.
— Я не командую Братством!
— Но вы пользуетесь у них авторитетом. К тому же, для охраны этих предприятий и городов и поддержания порядка я планирую создать особые охранные подразделения и народные дружины. Члены этих формирований получат в руки оружие и будут обучаться. Понимаете меня?
Он сдержанно кивнул, но обуревавшие его эмоции теперь вполне пробивались на поверхность. Я улыбнулся про себя. Ещё бы ему не было интересно! Ведь я предлагал ему деньги и структуры для обучения его боевиков-революционеров.
— А что будут делать эти предприятия?
— Разное! Шить одежду. Пилить лес, сплавляемый по Амуру, перерабатывать его, наматывать электрические моторы, делать игрушки… Ну и ещё, растить свиней и птицу, а потом делать из них консервы. Нам нужно много мяса в Манчжурии и на Дальнем Востоке!
Разумеется, я не стал говорить о том, что создаваемые города будут зависеть от России и моего Холдинга больше, чем от Китая. Ведь все, буквально всё — сырье, топливо, электроэнергия, провизия, новые работники будет завозиться либо по Амуру, либо по железной дороге с территории России. Туда же будет вывозиться и готовая продукция. А потому эти города будут сильно зависеть от нас.
Из мемуаров Воронцова-Американца
'… Тем не менее, сразу наш важный китайский гость согласия не дал. Обещал подумать. И посоветоваться с товарищами. Я невольно улыбнулся, услышав этот такой привычный оборот из оставленного мной будущего.
Впрочем, тут он использовался в буквальном смысле. Сунь Ятсен не собирался принимать столь важного решения единолично. Я же, ожидая его ответа, вернулся в Беломорск и погрузился в привычный круговорот дел.
Хотя… Именно тогда я понял, что только стрельбы мне уже не хватает для поддержания физической формы. Да и время… Нет, стрельбу я не разлюбил, она оставалась моей страстью, но на стрельбище вдруг не выедешь.
Вот я и решил попробовать себя в единоборствах…'
Беломорск, 13 июня (26 июня) 1909 года, воскресенье
— Мистер Стетсон, позвольте представить вам моего друга Юрия Воронцова. Надеюсь, что вы согласитесь стать его наставником в благородной борьбе баритсу, — уважительно обратился к высокому и худощавому мужчине Фань Вэй. Говорил он при этом на английском, так как этот американец прибыл в Россию всего недели три назад
— Юрий, познакомься с мистером Джорджем Стетсоном. Надеюсь, он согласится стать твоим наставником. Боевое искусство, которому он обучает, наиболее подходит для тебя, уж поверь мне! Вот только берёт в ученики он не всякого, так что тебе придётся постараться!
«Ну да, конечно!» — усмехнулся я про себя. Нет, в привередливость этого иностранца при выборе обучаемых я поверил легко. Согласно «памятной записке», зал для занятий он арендовал на следующий день по прибытии в Беломорск, рекламу разместил тогда же, а учеников при этом у него пока завелось всего трое.
Но вот в то, что он даст от ворот поворот «самому Воронцову» — в это верилось с огромным трудом. Ну не может американец пренебречь такой рекламой!
— Ну что ж, Урия, приступим!
Ну вот! И этот моё имя коверкает. Я недовольно поморщился при этой мысли. Отвык, понимаете ли…
— Что, прямо так? Во фраке?
Только тут я сообразил, что и сам «сэнсэй», как я привычно про себя называл наставников боевых искусств, и его ученики тоже одеты именно во фрак. Причём обуви перед занятиями они не снимали, как и цилиндров. Один из занимающихся держал в руках сложенный зонт, ещё двое не выпускали трости. Да и меня старый Фань попросил одеться точно так же, а не в привычный «костюм инженера».