Хочешь мира…
Шрифт:
— Вы правы! — заметил я. — Пару недель рабочие там пытались бунтовать. Очень уж их прижимали.
— И что?
— Подавлять бунты у нас научились еще в 1905 году. Поэтому, как сообщают с мест, вместо расстрела рабочих разогнали слезоточивыми газами. Дело ограничилось парой пострадавших. Теперь будут собирать комиссию и расследовать. Но не думаю, что накажут владельцев. Скорее, арестуют пару заводил среди рабочих да уволят управляющего с помощниками.
Обручев только крякнул. Остальные тоже промолчали. А я про себя с лёгкой ехидцей подумал, что придётся теперь господину Ульянову
— Поэтому наши промышленники развивают дело только на свои средства. А это получается весьма неспешно. К тому же, многое из открытого лежит в такой Тмутаракани, что оттуда вывезти дорого и долго. И чтобы его покупали, нужен практически даровой труд множества людей. Но там и населения нет, и кормить его часто нечем… Отсюда и чахлость многих даже уже давно открытых месторождений.
— Но почему же у вас-то получается? — с какой-то детской обидой поинтересовался Ферсман.
— Потому что я, во-первых, свой. А во-вторых, деньги у меня — иностранные. «Длинные и дешевые». То есть дают мне их надолго, и процент берут небольшой. Вы спросите, с чего такая удача? Тут всё просто! Началось с того, что я на какое-то время стал иностранцам нужнее, чем они мне! И вовсю этим пользовался! Ну, а дальше работала репутация.
Тут я добродушно посмеялся. Гости присоединились.
— Главное же в том, что у меня есть долгосрочная и многоплановая стратегия. Я месторождения осваиваю комплексно, заранее продумывая все нужды проекта. Да и проект у меня обычно не один, их десятки, причём они взаимно усиливают друг друга.
— Поэтому у вас и получается менять мир, Юрий Анатольевич! — вдруг сказал Вернадский. — Силой своих замыслов вы направляете энергию людей! А уж они меняют окружающий мир! И делают это с неотвратимостью геологических сил, но гораздо быстрее!
«О как! — улыбнулся я про себя. — Похоже, идеи ноосферы бродили у него ещё в эти времена!»
Примечания и сноски к главе 11:
[1] Итало-турецкая или Ливийская война, началась 29 сентября 1911 года, продолжалась до 18.10.1912 года. В результате этой войны Италия захватила области Османской империи Триполитанию и Киренаику (территория современной Ливии), а также грекоязычный архипелаг Додеканес (включая остров Родос).
[2] С 1908 года Ленские прииски принадлежат финансовому обществу «Lena Goldfields Co., Ltd» («Лена Голдфилдс»), в руководстве которого преобладали англичане, а в акционерном капитале преобладал английский капитал. В нашей истории методы управления привели 4 (17) апреля 1912 года к восстанию рабочих приисков. Печально известный последующий «Ленский расстрел» породил псевдоним «Ленин». В альтернативной истории такого не случилось.
Глава 13
Беломорск , квартира Воронцовых, 30 апреля (13 мая) 1912 года, воскресенье
— Что там ещё?!
— Наталья Дмитриевна просит вас сию минуту пройти в гостиную! — нейтрально проговорила Софья Карловна. Да уж, заматерела наша Софочка за полтора десятка лет. И меня больше не боится ни капельки. Госпожа Гребеневич теперь сама, кого
Скажете, преувеличиваю? Ну, есть немного. Или даже много. Только вот вряд ли кто лучше неё осознаёт, насколько наш бизнес зависим от аппарата Холдинга. И от управленческих способностей моей дражайшей супруги. Это во-первых. А во-вторых, ну да, раздражён я сейчас. Как в том анекдоте про парикмахершу — «опять ничего не получается!»
У меня снова ничего не выходило. Нет, сначала-то всё выглядело просто. Расскажу про идею пенициллина своим медикам, засажу их за исследования. И через несколько лет получу пенициллин! Ага, дудки!
Выяснилось, что упоминания об использовании плесени в лечебных целях встречаются в еще в трудах Авиценны и Парацельса. И какой-то французский военный врач заметил, что арабские конюхи собирают плесень с сырых седел и лечат ею раны лошадей. Малый оказался дотошный, тщательно обследовал плесень, опробовал ее на морских свинках и выявил ее разрушающее действие на палочку брюшного тифа. Правда, научное сообщество результатов не признало. Так что и к моим идеям учёные отнеслись с некоторым скепсисом.
А во-вторых, видов плесени очень много. И я вообще был не в курсе, из какой именно выделили пенициллин. Как не знал и методов выделения. Так что, хотя эксперименты настойчиво велись нами еще со времён Русско-Японской войны, результатов пока не просматривалось. Прорыв мог случиться завтра, а мог и через десяток лет. Или через два. Или вообще только к сороковым, как и в нашей истории, если метод выделения лекарственной формы не «дозреет» раньше!
Поэтому ещё лет пять назад я решил параллельно вернуться к «чистой» химии. В конце концов, первый в истории антибактериальный препарат я уже синтезировал, причём ещё в первый год после своего «попадания» в прошлое. Сульфаниламид, он же — белый стрептоцид, неплохо показал себя! Во время войны с японцами раненым давали его принимать вовнутрь в виде таблеток и наблюдался положительный эффект!
А сульфадиметоксин, как мне точно было известно, входил в аптечки наших бойцов ещё во время Первой и Второй Чеченских. Потому что помогал не только против инфекций, возникших при ранениях, но и против бронхитов пневмоний, гайморита и дизентерии. Это помимо прочего, от чего им лечили на гражданке.
И формулу его я помнил. Вот только… Методик синтеза я помнить не мог. По той простой причине, что никогда их и не знал! И мои здешние химики, которых я «зарядил» синтезировать вещества, похожие на белый сульфаниламид, ничего похожего пока не получили!
Но я-то прекрасно понимал «цену вопроса»! Это даже не десятки, а сотни тысяч раненых, спасённых от смерти или инвалидности. А если и союзникам поставлять, то может и миллион набраться, кто ж его знает?
Так что я оборудовал лабораторию неподалеку от квартиры, и время от времени «вырывал» из своего плотнейшего графика часика три-четыре, чтобы попробовать очередной вариант синтеза.
Побеспокоить здесь меня могли бы немногие. Жена, дети, Семецкий, Кирилл Бенедиктович… и, как только что выяснилось, Софья Карловна,.