Хочу быть с тобой
Шрифт:
– Почему для начальной школы? – спросила девушка. – А-а-а… Каштанка…
– Какая вы начитанная, сударыня, для студентки особенно. Прямо диву даешься.
– Я студентка-отличница… – хихикнула Аня.
– Здорово, я тоже был отличником. Правда, очень не вчера.
– А когда?
– Эх, Ань, я сейчас, наверное, покажусь тебе совсем старым. Мне тридцать четыре только недавно исполнилось.
– Точно, кажешься… Просто пень трухлявый!
Девушка почти нарочно провоцировала собеседника. Тот, когда его подначивали, как-то
– Может быть, сударыня, может быть…
– А скажи мне, сэр трухлявый пень, а где ты был студентом-отличником?
– Сначала на мехмате в универе. Знаешь здание па Подоле?
Аня кивнула – здание было известное. Когда-то в нем располагался генеральный штаб, потом просто военная академия, а потом военные отдали роскошные аудитории с отличным оборудованием университету. Поселившиеся в нем математики, физики и химики почувствовали себя вольготнее и образовали новый факультет, экологический. Здесь, как рассказывали Ане ее приятели, нужны были всякие знания. В том числе и физика с математикой.
– Сначала? А что, было и «потом»?
– Было. Я с третьего курса начал науку писать. Ну как «писать»… Сначала как крот слепой. Тыкался в давно известное, разработанное чуть ли не сто лет назад. Постепенно нашел задачи, которые уже придумали, но решения их еще не нашли. Потом научился эти решения находить. Преподы зауважали и написали рекомендацию в Принстон. Учился там заочно. Два года. И язык заодно подтянул… Американский, правда. Но все-таки…
– Ого, здорово же!
– Да, сам собой жутко гордился. Ну вот, а потом меня в этот же Принстон позвали учиться. Отец чуть живьем не съел. Кричал, что я предал страну и что теперь он мне не отец. Конечно, можно было остаться. Писать науку тут. Но я чувствовал, понимаешь, Ань, чувствовал, что нужно ехать, хотя бы на год. Посмотреть, как работает наука, которой сто лет не мешали всякие там бюрократы… Наука, которая развивается так, как надо ей, а не партийной верхушке.
Это Аня понимала просто отлично: ее академия дизайна и моды появилась только после развала Союза, когда вдруг оказалось, что дизайн – это целое направление развития культуры, причем непростое, и что мода – это не мини-юбки, коварно пришедшие с загнивающего Запада, а целое своеобразное и даже не очень узкое направление в дизайне. К счастью, в молодой вуз не успели пролезть «маститые» ученые. А может быть, им просто неоткуда было взяться. Поэтому преподавали здесь люди творческие и при этом умеющие не только теоретизировать, но и платье сшить, к примеру, или собрать из деревянных планочек-реечек лавочку для сада.
Серж, видя Анин интерес, продолжал:
– Приехал, смирился с тем, что отец на письма не отвечает…
– А мама?
– Ну, Ань, мама есть мама. Она писала, конечно, поддерживала, особенно в первое время, пока я не освоился.
– А потом?
– И потом, в общем, тоже. Только я, свинство, конечно, стал отвечать
– И сколько ты пробыл в Штатах?
– Да больше шести лет. Три года учился, три года программером в долине работал.
– В долине?
– Угу. Силиконовая долина – слышала о такой?
– Слышала, да. Крутое место, двадцать второй век у них там.
– Не совсем, но, в общем, похоже. Поработал три года. Контракт закончился. И я домой вернулся.
Аня удивленно посмотрела на собеседника.
– А почему же там не остался?
– Много почему, Ань. Долго рассказывать, да и тонкостей многих ты не поймешь.
– Ну и ладно, не всем же в эйнштейны выбиваться.
Теперь настал черед удивляться Сержу.
– Вот уж не думал, что ты о нем знаешь…
– Серый, давай сейчас серьезно. Я училась в школе для себя и сейчас учусь для себя. Мне интересно все. Ну и что, что я буду дизайнером одежды? Разве это помешает мне книжки читать?
Серж примирительно прикрыл руки Ани ладонью.
– Ну прекрати, Ань. Я все понимаю. Ляпнул, не подумавши.
– Знаешь, Серый, я, в общем, вполне нормальная. Только ненавижу, когда парни так пренебрежительно говорят: «Да она ж баба, голова пустая, что с ней разговаривать», – или вообще блондинкой называют.
– Но ведь ты же блондинка, Ань? А говорят такое люди недалекие, неумные. С ними и впрямь не о чем говорить. Я тут анекдот старый вспомнил, как раз о блондинках…
– Который? – с подозрением спросила Аня.
– Сидят две блондинки на кухне, обсуждают теорию относительности. Одна из них говорит: опс, муж идет, обсуждаем сериалы!
– Хороший анекдот, правильный. Вот и давай обсуждать теорию относительности, а не сериалы.
Серж кивнул.
– А почему не надо сериалы обсуждать?
– Да я их не смотрю. И нет желания особого, да и со временем не густо. Хотя есть приятные детективы… Очень стильные, короткие. Мне вот «Вечность» понравилась…
– Хм, нет, не видел… Смешной?
– Не-а. Умный, глубокий. И актеры хорошие. В общем, такой, – девушка пошевелила пальцами, выбирая выражение поточнее, – гармоничный. Не «Теория большого взрыва», к счастью.
– А знаешь, ее, в смысле сериал, не саму теорию, очень уважали там, где я работал. Считали хорошей, умной комедией.
– Ну, бывает. Правда, мы отвлеклись… Вот ты там поработал и вернулся.
– Ага. Посмотрел, куда ветер дует, решил, что надо фирмочку открывать. Набрал ребят, разрабатываем игрушки в основном. Иногда целиком, иногда кусочки.
– Ну здорово же, молодец!
Аня с трудом удержалась, чтобы не начать расспрашивать о семье. Если парню за тридцать, не может быть, чтобы у него не было жены, детей. Но их явно не было – уж слишком свободным был Серж и в поведении, и в тратах. Спокойно распоряжался собственным временем, не смотрел на часы, торопясь куда-то, как только стемнеет.