Хочу «Оскар»!
Шрифт:
Его слова вызвали в Тане злость. Да кто он такой?! Кем себя возомнил, что может заглядывать к ней в душу и оценивать ее?! Это не его дело лезть к ней в душу, говорить за нее и давать ей характеристики!
– Полагаю, я хорошо знаю, кто я такая, – твердо произнесла она.
Они с Дугласом были противоположностями. Это Таня тоже осознавала. Дуглас был обаятелен и обольстителен – символ притягательности Голливуда в его самом заманчивом виде. Таня же была наивна и бесхитростна – гость из жизни, которую она любила и которую Дуглас счел бы безнадежно скучной. Сейчас Таня пыталась стать частью его мира, но лишь на время, и не уступая при этом ничего из того, что было ей дорого. Она хотела после окончания работы вернуться домой, как Дороти из «Волшебника страны Оз». Она не собиралась поддаваться на
– Вы думаете, что знаете, – сказал Дуглас, снова пытаясь поддеть Таню. – Я полагаю, вы еще и не начали выяснять, что за существо живет внутри вас. Вы узнаете это здесь, Таня, в ближайшие месяцы. Это будет целая процедура посвящения в обряды и ритуалы нового братства. К тому моменту, как вы уедете отсюда, – произнес Дуглас торжественно, – мы станем вашей семьей в той же мере, что и ваши близкие. Опасность в том, что, если вы погрузитесь в нашу жизнь, вам тяжело будет вернуться в прежнюю.
Таня слушала Дугласа с бьющимся от волнения сердцем. Господи, неужели он прав?! Она знала, где ее место, она не сомневалась в своей любви к Питеру и детям, и она была уверена, что сможет работать здесь, не вредя своей семье, не порывая связи с близкими. Дуглас, конечно же, хорошо знал, как Голливуд мог вскружить людям голову, но как смеет он так говорить ей, ведь он совсем ее не знает.
Таня чувствовала в Дугласе какую-то скрытую опасность, но чего опасаться ей?! Дуглас не имеет над нею власти. Да, он нанял ее для работы, но она не принадлежала ему.
– Это сильно сказано, мистер Уэйн, – как можно сдержаннее проговорила Таня, пытаясь возвести внутри себя стену, защитившую бы ее от соблазнов, которые описывал столь ярко Дуглас.
– Голливуд – сильное место, – невозмутимо парировал Дуглас. Таня даже на минуту подумала, уж не пытается ли он запугать ее. Но нет, на самом деле Дуглас, скорее всего, лишь предупреждал ее об опасностях и трудностях, которые подстерегают здесь новичков.
– А вы – сильный человек, – признала Таня. Но тут же успокаивающе сказала себе, что ни Дуглас, ни Голливуд недостаточно сильны, чтобы повлиять на нее. Конечно, у Дугласа блестящий ум, а в его работах чувствуется рука мастера. Но и она – сильная женщина, а не какая-нибудь свихнувшаяся на кинозвездах провинциальная девчонка.
– Что-то мне подсказывает, что мы очень похожи, – сказал Дуглас.
Таню его слова удивили.
– Это вряд ли! По-моему, мы с вами так же похожи, как ночь и день, – уверенно ответила Таня. Дуглас был человеком светским, она – нет, он обладал влиянием, она – нет, жизнь, которую она вела и которую любила, была ему чужда. Но в Тане была чистота и ясность, которые были вызовом для Дугласа и из-за которых его влекло к этой женщине.
– Возможно, вы правы, – согласился с ней Дуглас. – Возможно, я имел в виду не схожесть, а взаимодополняемость. Две половинки одного целого. Я много лет следил за тем, что вы писали, и, знаете, в глубине души знал, что когда-нибудь мы встретимся и будем работать вместе. И вот это время пришло. Как видите, моя интуиция меня не подвела.
Тане показалось, будто какая-то неведомая сила затягивает ее на неизвестную территорию. Это вызывало у нее одновременно беспокойство и возбуждение.
– У меня было какое-то предчувствие, связанное с вашими работами, – продолжал Дуглас. – Меня влекло к ним, словно мотылька к огню.
А теперь, когда Таня находилась здесь, ее свет сиял еще ярче, чем когда бы то ни было. Дуглас с нетерпением ждал начала совместной работы.
– Вы знаете, что означает взаимодополняемость, Таня? Две половинки одного целого, они идеально подходят друг к другу, они дают
Из всего, что сказал ей Дуглас, это было самым странным, и Тане тут же сделалось не по себе от той легкости, с которой он это произнес. Чего он от нее хочет? Почему он говорит подобные вещи? Ей хотелось сейчас лишь одного: прервать этот странный разговор и немедленно позвонить Питеру.
– Да, вы не ошиблись, я вполне мирный человек, – негромко произнесла Таня. – Я хочу написать для вас безукоризненный сценарий, и именно поэтому я здесь. И все мы будем работать по максимуму, чтобы снять этот фильм, – спокойно добавила она с уверенностью, которой на самом деле не испытывала. – Я, во всяком случае, сделаю все, на что способна, чтобы дать вам хороший сценарий, Дуглас.
– Я не сомневаюсь в вас, Таня, – произнес Дуглас. – Я понял это в тот самый момент, когда вы приняли мое предложение. Но важнее всего то, что я знаю: раз сценарий пишете вы, он будет совершенством.
Дуглас был необычайно щедр, и его щедрость обязывала Таню соответствовать его ожиданиям.
– Спасибо, – серьезно отозвалась Таня. – Я надеюсь, сценарий оправдает ваши надежды, – добавила она сухо, но совершенно искренне. В Дугласе было нечто такое, от чего Тане становилось не по себе, но он, несомненно, сумел заинтересовать Таню. Самое главное ее впечатление от Уэйна можно было выразить так: вот человек, который всегда добивается того, чего желает. Это была самая интригующая его черта. И каковы бы ни были иные его черты, Таня уже видела, что Дуглас Уэйн помешан на власти и подчинении. Он постоянно стремился к тому и другому. И, скорее всего, он всегда выигрывал, поражения он бы не потерпел. Дугласу Уэйну необходимо было полностью и безоговорочно контролировать все, к чему он имел отношение. Но Таня твердо знала: каким бы влиятельным, могущественным и талантливым он ни был, он никогда не будет контролировать ее, он не сумеет подчинить ее себе.
Глава 5
Вечер, который Таня провела в доме Дугласа Уэйна на Бель-Эйр, был таким же интересным, чарующим и загадочным, как и сам Дуглас. Дом представлял собой необычайно красивый особняк. Дуглас купил его уже давно, после своего первого серьезного фильма, и с тех пор несколько раз достраивал, пока дом не превратился в огромное владение, со множеством элегантно обставленных комнат, заполненных предметами антиквариата и бесценными полотнами. У Дугласа был великолепный вкус. У Тани на миг захватило дух, когда она вошла в гостиную и увидела известную картину Моне с водяными лилиями. Окружающая обстановка словно повторяла картину, ибо приглашенные в картину актеры расположились вокруг плавательного бассейна, полного гардений и водяных лилий. Все это великолепие было залито светом множества горящих свечей. Во второй гостиной на стене висело еще более впечатляющее полотно Ренуара, две картины Мэри Кассат и небольшое фламандское полотно. Мебель была богатой и выдержанной в энергичном стиле: неожиданное сочетание английской, французской и русской мебели, в одной из комнат была даже изящная китайская ширма в одном углу и китайский же секретер в другом, которые выглядели, словно музейные экспонаты.
Таня чувствовала себя неуместно в джинсах, хотя не она одна была так одета. Таня сразу узнала двух голливудских знаменитостей – Джин Эмбер и Нэда Брайта. Джин уже снялась в дюжине заметных голливудских фильмов и в свои двадцать пять трижды номинировалась на «Оскар». Ее черты были столь безукоризненны, что она сама казалась ожившей картиной. Джин как раз смеялась над какой-то репликой Макса. На ней были джинсы, тонкая, почти прозрачная кофточка навыпуск и серебристые сандалии на высоком каблуке. Казалось, будто обтягивающие джинсы просто нарисованы на стройной фигуре Джин. Выглядела она потрясающе. Когда Макс представил их друг другу, Джин дружески улыбнулась Тане. В этот момент она напомнила Тане Молли. У Джин был такой же невинный взгляд и длинные, блестящие, черные как смоль волосы. Теплый взгляд наводил на мысль, что слава еще не испортила молодую актрису. Она энергично пожала Тане руку.