Хочу тебя любить
Шрифт:
– И ничего не было… Только фотография… Постановка…
– Совсем ничего?
Слышу, как трещит мой охреневший сердечный мотор.
– Совсем ничего.
– Не целовал, не трогал?..
– Ну, ты дурак… – то ли стонет, то ли выдыхает. – Нет!
И, едва выкрикивает это короткое безумно-сладкое слово, силой своих эмоций опрокидываю ее на кровать.
– Я так тебя… Я так на тебе залип… Пиздец просто… Полный пиздец… Варя… – не могу справиться с очередным переворотом внутри. Задержка дыхания не помогает. – Никого не целуй, Центурион, – требую чересчур агрессивно и нагло. Сглатывая,
– А ты? Поклянись первый!
Ваще легко.
– Клянусь!
Она же громко тянет воздух и держит паузу, как кому. Не жизнь, и не смерть.
Ну, блядь…
– Любомирова… Черт, Варя… Теперь ты. Твоя очередь. Клянись!
– Клянусь.
Только после этого закрываем растянувшуюся когда-то пропасть. А за окном тем временем уже светает. Безумная ночь, в реальность которой до сих пор не верится. Засыпая, для верности держу Варю в руках. Бесконечно перебираю каждую прожитую с ней секунду. Охреневаю от того, во что превращается затасканная броня, но держать ее дальше не пытаюсь. Надежно, базара нет. Только по кайфу теперь другое. Подсел окончательно.
[1] Здесь: набор слов от Бойки, в его понимании – волшебная убийственная любовь. На нормальном английском должно быть - magical murderous love. Он использует более резкую разговорную форму kill-kill – убить-убить, magic - магия.
Глава 27
Любовь или мир?
Натягиваю сиреневую толстовку, которую Бойка вручил мне утром в комплекте с такими же лавандовыми штанами и белой тенниской. Оказывается, женской одежды тут предостаточно. У Чарушина ведь три сестры, вчера я как-то об этом не думала. Да и сегодня сама не решилась бы копаться в чужих шкафах. Хорошо, что Кир не такой мнительный.
Вскакиваю в милые салатовые кроксы и выхожу во внутренний двор.
– Сколько можно травиться? – спрашиваю, когда Бойка оборачивается и замирает.
С головы до ног меряет взглядом. Вроде ничего такого не делает, но меня бросает в жар. До него не замечала, что глаза столько чувств и, кажется, даже мыслей способны выражать. Возможно, дело именно в Кире. У него никаких фильтров нет. Сквозные туннели в душу.
– Первая, – врет он, лениво маяча дымящей сигаретой.
– Третья, – парируя я.
Знаю, потому что, пока возилась на кухне, наблюдала за ним через окна.
– Поймала, – зажимая сигарету губами, щурится и кривовато усмехается.
Моя очередь зависнуть. Если бы не ребра, возможно, мое сердце могло бы повторить трюк из мультика – растягивая плоть и одежду, выскочить на метр, на долгое мгновение замереть в красивой фигурной форме и резко вернуться на место.
Бойка молчит. И я тоже просто улыбаюсь в ответ. Время как будто застывает.
– Обед готов, – наконец, выдавливаю я, смущенно и неосознанно натягивая рукава толстовки на пальцы. – Пойдем скорей, пока не остыло.
– Сейчас приду, – говорит Кир.
Моргает как-то выразительно, словно этим действием слова
– Окей, – шепчу я и сбегаю в дом.
Стол на кухне небольшой, но я все равно накрываю с одного края, чтобы ближе сидеть. Кладу менажницу с оливками, маринованными корнишонами и грибами, рассыпаю по тарелкам пюре и разогретое мясо. С волнением жду, что дверь вот-вот откроется, и Бойка войдет в дом. Но вместо этого слышу, как открываются ворота, и вижу, как во двор въезжает машина Чарушина. Первой реакций является радость. А потом, как ни стыдно, приходит огорчение. Я люблю Артема, но сейчас… Хочется как можно больше времени провести с Киром. Ради него я даже впервые без уважительной причины пропускаю занятия.
Когда Чарушин выходит из машины, я иду к шкафчику за третьей тарелкой. У плиты неосознанно снова смотрю в окно и вдруг вижу, как с другой стороны выходит девушка. Шатенка точно не приходится ему сестрой. Тех я видела, встречала не раз. А значит… У Чары есть девушка? Никак не могу справиться с удивлением. Наверное, я слишком привыкла к тому, что он постоянно возится со мной, и теперь попросту не могу перестроиться, но шок не отпускает. Особенно когда шатенка при виде обогнувшего стеклянную кухню и вышедшего в главный двор Бойка вздрагивает и мигом возвращается в машину. Чарушин бледнеет, а затем стремительно краснеет и ошеломленно взирает на Кира. Но, черт возьми, самое странное – Бойка тоже ошарашен.
Что происходит? В чем проблема? Кто эта девушка?
Рассмотреть ее лицо я не успела. И теперь к удивлению почему-то примешивается ревность. Меня напрягает реакция Кирилла. Неужели это одна из его подружек? Или что?
Беспомощно наблюдаю за тем, как парни, оправившись от шока, обходят кухню и тормозят за углом. С той стороны открыто окно на проветривание, и я слышу их разговор.
– Ну, ни хуя себе! – приглушенно выдыхает Бойка.
Я инстинктивно напрягаюсь и мимоходом радуюсь тому, что стекла позволяют видеть лишь то, что происходит на улице. Потому что я, кажется, готова разрыдаться. Но… Кир вдруг смеется. Хрипловато и как будто одобрительно. Затем и вовсе присвистывает.
– Это не то, что ты подумал, – шипит Чара.
– Ну да… – тянет Бойка и хмыкает.
– Короче, никому, блядь.
Чарушин так нервничает, мне его сходу жаль становится. Уже хочу выйти, как слышу серьезное и отчего-то выразительно-надежное заверение со стороны Кирилла:
– Без предупреждения понятно.
– Спасибо.
Артем как-то рассеянно хлопает его по плечу.
– Без спасибо, – резковато выдыхает Бойко.
Кажется, обижен, что друг в нем усомнился. Чара это, конечно же, тоже замечает.
– Не начинай, – бросает миролюбиво.
– Не начинаю, – ровнее выдает Кир.
– Ладно, – выговаривает и на пару секунд замирает. – Дай ключи от своей хаты.
– Я-то дам, но, сам понимаешь, место палевное. Много наших трется. Стопудово засекут.
– Блядь… – Чарушин прочесывает пятерней затылок. – И куда? Не в гостиницу же.
– Мы с Варей можем свалить, но придется ждать такси.
– Вы с Варей? – лицо Чары светлеет. Его открытая радость греет душу. Неосознанно даже улыбаюсь. – Я-то думаю, что ты тут делаешь…