Хочу тебя любить
Шрифт:
Бойка не отвечает. Светится онлайн. В какой-то момент карандаш начинает писать, потом вдруг замирает и пропадает, словно он стирает.
Долгая пауза.
Мое волнение усиливается. Топит трезвость, благоразумие, осторожность. Совсем как в тот четверг, толкает к действиям. Я почти решаюсь ему позвонить, чтобы договориться о встрече, когда Кир, к моему величайшему изумлению, присылает стикер – огромное розовое сердце.
Стикеры и Бойко? Бойко и сердце? Розовый и Бойко?
Радость вновь расцветает в моей душе. Забивает тревогу и прочие переживания.
На самом деле не могу точно сказать, сколько времени проходит. Погружаюсь в воспоминания. Краснею, бледнею, дрожу, тренирую ритмику сердца, развиваю его скорость. Пусть привыкает!
Прерывает мои мысли тихий и, я бы сказала, чересчур осторожный для общаги стук в дверь. Выползаю из-под одеяла и, прижимая ладони к горящим щекам, иду открывать.
При виде Карины мое рвущее все пределы сердце резко останавливается. Обрывается и летит куда-то вниз.
– Привет, – это слово сквозь шум в голове с трудом доходит до меня. – Я… Хочу с тобой поговорить. Можно?
Перед клубом думала, что мне плевать на всех. На Карину в том числе. Но это не так. Я не желаю сопереживать ей. Запрещаю себе, пытаясь блокировать все эти чувства на старте. Однако смотрю в ее потухшие глаза и разрываюсь от самых настоящих мук совести.
Молча впускаю в комнату. Отхожу к окну и, обхватывая себя руками, застываю.
– Прости, это, наверное, выглядит глупо… – начинает Карина, сдабривая речь бурной жестикуляцией. – Но я просто… Просто в отчаянии! Кир… – выговаривая его имя, дрожит губами. Чтобы не допустить того же, прижимаю к своему рту кулак. – Я подумала, может, ты с ним поговоришь? Спросишь обо мне? Почему… Почему он решил разорвать наши отношения? Пожалуйста, пожалуйста… – стремительно сокращая расстояние, в каком-то умоляющем жесте хватает меня за руки. – Очень прошу! Я… Я хочу понять, что… Что сделала не так? Есть ли еще шанс?
А я хочу… В эту секунд хочу выйти в окно, лишь бы избавиться от нее и от тех чувств, которые она во мне вызывает.
– Поговоришь?
– Я… – с трудом выдыхаю. – Я не могу. Мы не общаемся, – все, что приходит мне на ум. – Все знают. Странно, что ты не заметила! Мы в ссоре с начала лета, – тараторю быстро, не позволяя себе думать.
– Как? Ну как? Почему?
– Это… Трудно объяснить, – выговариваю немного жестко и выдергиваю из ладоней Карины свои руки. – Прости. Мне нужно отдохнуть. Можешь уйти?
– Да… – плечи девушки опускаются. – Извини, что побеспокоила.
Дверь закрывается, и я вновь погружаюсь в мрачное состояние. Разве что не плачу. Запрещаю себе. Чтобы как-то отвлечься, впервые после примирения мамы с отчимом еду к ним в гости. Общение проходит холодно, как мать ни пытается лебезить и угождать. Причем в обе стороны – мне и мужу своему. Судя по всему, ходит перед ним по струнке. Смотрю на него и ненавижу.
Как хорошо, что Кир на своего отца совсем не похож.
– Правда, Варенька… – врывается в мои мысли голос мамы. – Зачем тебе ютиться в общежитии, когда у нас такой прекрасный дом?
–
Смех мамы звучит истерично.
– Глупость какая! Как там может нравиться? – восклицает визгливо. Либо у меня полный сдвиг, либо она вместе с Ильдаровичем на каких-то препаратах. – Когда ты смоешь этот кошмарный синий цвет? Ну, ты же не кукла! Скажи, Ренат…
«Этот» лишь презрительно кривит губы и пожимает плечами.
– Мне пора, – поднимаюсь из-за стола, не дожидаясь какой-то реакции. – Спасибо. До свиданья.
Последнее, что слышу в этом доме, стук моих же каблуков по мрамору. Он звучит чаще, чем удары моего замедленного сердца.
Этот визит ничего нового в мою жизнь не привносит, но, вымотав остатки сил, помогает быстро отключиться вечером. Прежде чем уснуть, отправляю Киру сообщение… Позже перечитаю и соглашусь с рассвирепевшим Бойко, что формулирую странно. Позже.
Глава 30
Выдыхай, Центурион. Крепость взята.
Дико. Странно. Тревожно. После близости держаться от Любомировой в стороне тяжелее, чем до. Мотает. Есть не могу. Курить забываю. Воздух таскаю внатяжку. Все внутри скручено и сплавлено в одну бесформенную груду. Тянет. Горит. Ломает.
Наматываю круги по городу. Всех, кого можно навестить, навещаю. Держусь, чтобы не рвануть к общагам. Каким бы мудаком ни был, согласен с Варей, маячить там через неделю после того, как порвал с Кариной, чересчур радужно. Не настолько я дебил, чтобы так позорить Любомирову. С Довлатовой она, конечно, перегнула. Карина – совсем другой тип. Как минимум гомо сапиенс. С идиотками я больше не вожусь. Перерос. Однако я понимаю, что тупые сплетни и косые взгляды могут расстроить Центуриона, какой бы крутой она не пыталась казаться. А расстраивать ее я не хочу.
Умалишенный, если не вместе, строчил бы Варе все эти месседжи сутками. Задалбывать стремно и как-то стыдно, что ли… Поэтому и эти посягательства дозирую. Один розовый стикер и полсотни сопливых слов – нормалек для четвертухи дня? Сомневаюсь. Но Центурион ведь миру не сдаст. Главное, чтоб сама не кипела.
Уже столько ей выдал, а оно не затухает. Фууух, дышу огнем. Ебашу в зале. Загоняюсь по максимуму. И это ведь всего один неполный день выживаю. А Любомирова созревает и в конце дня выносит меня двумя строчками.
Варвара Любомирова: Ничего у нас не получится. Но я от тебя все равно никогда не откажусь.
Как не получится? Что значит – не получится? Какое, на хрен, не получится?
Пламя в груди разгорается. Выходит из-под контроля. Захватывает все.
Опомниться получается, когда уже сажусь в машину. Мгновение – рывок на поверхность над толщей воды. Вдох-выдох – и снова с головой. Завожу мотор и стираю шины по накатанной. Только сегодня сердце быстрее обычного стучит. К ней ведь еду. Не просто мельком, возможно, блядь, увижу. В комнату к ней зарвусь, чего бы ни стоило.