Хочу тебя в долг
Шрифт:
— Да ладно, — протягивает брезгливо. — Кто бы такое провернул? Хрень собачья. Никто бы не стал… это бредятина. В жизни не бывает…
— Скажи ему, — хлестко советует Лютый. — Скажи — он тебе покажет. Я там не был, сам не видел, но слышал про этого маньяка достаточно. Враги от него живыми не уходят. Никому с ним шутить не стоит. Поэтому я не стану в отказ идти.
Желудок сводит тягучий спазм. Тошнота накатывает с новой силой. Однако права на слабость не существует.
Я расстегиваю сумку и вздрагиваю от окрика.
— Застыла! —
— Я просто хотела надеть драгоценности, — говорю ровно, но кровь сейчас явно отхлынула от лица, выдавая меня с головой.
— Какие еще драгоценности? — щурится Лютый, надвигаясь вперед, нависая как скала, разом забывает обо всем прочем. — Дай сумку. Живо!
— Пожалуйста, — отступаю. — Я просто сережки новые надеть хочу. Я их так и не примерила. Если вы все равно собираетесь убить нас, то разрешите хотя бы это.
— Сбрендила? — посмеивается. — Кукухой поехала?
— Ну вы отдадите нас этому безумному Викингу, — закусываю губу. — Можно я испробую эти серьги? Очень красивые. Вы сами увидите. Мне было жалко их примерять раньше. Ждала особенный повод.
— Фигею с тебя, — посвистывает, но все же замирает, видно, позабавлен моим странным поведением. — Баба есть баба. Вам лишь бы цацками играться. Че ж за серьги такие?
— Бриллиантовые, — заявляю как на духу. — Понимаете, там действительно гигантские бриллианты. Подарок Амира на Новый год.
— Нет!
Этот голос заставляет меня содрогнуться. Не удерживаюсь от искушения и поворачиваю голову чуть в сторону. Черные глаза отдают четкий приказ.
Не смей. Ни рискуй. Замри на месте. Дура. Ты не бессмертная.
Но я не могу ему подчиниться. Не хочу. Я отказываюсь.
— Амир, прошу, — бросаю глухо. — Я сама себя не прощу, если не использую твой подарок в полной мере. Больше нечего ждать. И я… ну да, я хочу умереть красивой. Разве это плохо? Почему ты возражаешь?
— Забудь, — хлестко повелевает он. — Забудь про гребаный подарок.
— Ты же сам, — запинаюсь. — Слушай, вещи дарят, чтобы ими пользовались. И если честно, меня расстраивает твое отношение. Почему нельзя?
Крепче сжимаю сумку. Мелкая дрожь сводит пальцы. Леденящая, цепенящая.
— Напяливай свои сережки, — ржет Лютый. — Я не возражаю. Да и парни не прочь полюбоваться на камушки. Живее. Вперед. Хочу заценить стекляшки. А уж если Викинг совсем задержится, то и другое заценим. Проведем забег на лошадке.
Черт. Неужели я правда собираюсь сделать это? Уже делаю. Одно движение — и пальцы смыкаются на ледяной поверхности.
— Ты же рабочая лошадка? — гогочет Лютый в свой привычной до жути омерзительной манере. — Рабочая, да? Горячая девка, раз самого Дудаева проняла.
— Ты сдохнешь, — обещает Амир так, что даже мне становится холоднее.
— Попутал, братан, — фыркает верзила. — Это ты сдохнешь.
Молчание. Никакого ответа. Ни единого слова.
Амир ухмыляется. И от этого мороз по коже. Ощущение, точно он вгрызается верзиле в глотку, даже не делая ни единого жеста, не подаваясь вперед. Одним своим видом ему жилы перекусывает, вены вытягивает и в узел закручивает. Тот отходит назад.
— Эй ты, — бросает уроду с ножом-бабочкой. — Разберись. Дудаев больно довольным выглядит. Подправь его скотскую рожу. Без фанатизма. Подрихтуй.
Сумка с грохотом ударятся о пол.
Я взвожу курок.
— Отпусти Амира, — говорю, держа под прицелом бритоголового подонка. — Прикажи своим людям отстегнуть цепи.
— Я… я не буду! — выпаливает урод с ножом и отступает. — Я не останусь в одной комнате с Дудаевым, если он без цепей. Даже такой как сейчас… нет, я не…
— Девочка, — скалит зубы Лютый. — Зачем тебе такая большая игрушка? Твоя задача хрены обслуживать. Ты хоть стрелять умеешь?
— Амир научил, — заявляю твердо.
— Ты не попадешь, — качает головой. — Просто не попадешь. По глазам вижу. Да и трясешься вся. Точно промажешь. Лучше положи эту штуку на пол. Не нарывайся. Хватит чудить.
— В твою уродскую башку может и не попаду, — замечаю с истерическим смешком. — Но ты сам подал отличную идею.
Выразительно перевожу пистолет ниже.
— Полегче, — он наконец понимает всю серьезность происходящего, поднимает руки, вроде как принимая правила игры. — Выдохни, детка. Стрелять в человека трудно. И вообще ты такая очаровательная малышка. Хочешь проблем? Я тут не один. Сколько патронов в этой пушке? Всех не положишь. Да и не факт, что в меня пульнешь.
— Отпусти Амира, — повторяю как заведенная. — Отпусти.
— Хорошо, — усмехается Лютый, поворачивается и отдает отрывистый приказ ублюдку с балисонгом. — Прирежь его.
Крик сливается с противным хлюпающим звуком. Глаза застилает красная пелена. Грохот выстрела. Резкий. Громовой. Отдача. Уши закладывает. Кровь бьет по моим покрытым липкой испариной вискам.
Я едва могу осознать все происходящее. Кто кричит? Почему? Просто чувствую дикий ужас, затапливающий до краев. Боли не замечаю, не ощущаю. Паника. Шок. Чувства сплетаются в огненный ком, продирают внутренности.