Хочу тебя... наказать!
Шрифт:
— Блин… Как в порно… — выдыхает Ксана, разглядывая себя. — Остается только размазать.
— И слизать…
Даю себе несколько мгновений.
Ноги затекли. Мышцы забились.
Меня трясет…
Перевожу дыхание.
— Теперь… можно и в кроватку. В одну для двоих! — не даю ей и слова вставить, потребовав. — Ты переезжаешь ко мне завтра.
— Что?
— Я уже купил все для тебя — расческу, фен, зубную щетки и полотенце. Выделил полку и место в шкафу и…
— И? — спрашивает она.
— И давным-давно
В ответ Ксана плачет, снимает пальцами слезинки с ресниц. Я обнимаю ее, она с ревом утыкается мне в шею, крепко обняв в ответ.
— Только ты… Только ты можешь трахаться как озабоченный маньяк и так красиво говорить после этого… Я хочу быть с тобой. Пожалуйста, не дай нам испортить все снова. Ни мне, ни себе.
— Я буду стараться, — отвечаю на полном серьезе. — Вместе мы справимся.
— Справимся вместе. А теперь в кроватку… — приникает ко мне доверчиво, прильнув грудью.
Мне кажется, я ждал этого целую вечность. Именно этого мига, когда ее касание выражает все самое лучшее, что есть в нас.
Эпилог
Ксана
Спустя три года
— Как ты, Ксана?
— Все хорошо, пап. Я уже сказала маме, — отвечаю терпеливо. — Неужели она с тобой не поделилась? Вы же за одним столом завтракаете.
— Сказала, конечно. Вернее, я сам услышал. Ты на громкой связи. Но мама — это мама, а папа…
— Папа — это папа, — заявляю.
— Да, так и есть. Как малыш поживает? У тебя уже срок… Ты не перехаживаешь? — беспокоится он.
— Тридцать восьмая неделя. Нет, не перехаживаю, — терпеливо говорю я. — Вот если бы исполнилось сорок недель, и я все еще никуда не собиралась…
— А ты собираешься? — спрашивает он.
— Папа, хватит!
— Родион, ты нагнетаешь! — приходит на выручку мама.
— Ну, что? Я же первый раз дедом стану… Волнуюсь… — говорит он.
Я будто наяву вижу, как отец промокает тонкой бумажной салфеткой лоб, ставший влажным. Лето невероятно жаркое, душное, сочное….
Аномальная жара и духота. Я бы спасалась под кондиционером сутками напролет, если бы не опасность простыть. Да, уже тяжеловато ходить в жару на таком сроке. Но наш малыш чувствует себя прекрасно, и я — тоже.
Сейчас мы с Ансаром живем в доме, отпраздновали новоселье совсем недавно, но еще не успели опробовать каждую поверхность. Хотя стол… Да, обеденный стол мне, определенно понравился. Я чувствовала себя на нем шикарно, когда любимый устроил мне горячий прием и отлизал, как богине.
В моем мужчине, оказывается, столько тепла, обожания
Сын вот-вот должен родиться, и все мы ждем его появления с трепетом.
— И все-таки, Ксана… Может быть, задумаешься о свадьбе? — деликатно просит мама.
— Хоть ты не начинай, мам. Я не готова к свадьбе. Нам и так неплохо… Все, тема закрыта.
Ансар за эти года много раз делал мне предложение. Я много раз отказывала ему. Не из вредности или желания проучить, просто… Не знаю… Он столько раз собирался жениться — то на противной Алсу, которая сейчас отсиживает срок в тюрьме за махинации, на пару со своим отчимом, то на мне… И каждый раз что-то срывалось.
Я шучу, что если Ансар собирается жениться — это не к добру. Может быть, с беременностью стала просто суеверной, но свадьба — это последнее, о чем я сейчас думаю, правда.
— Неужели ты не хочешь стать его женой? — интересуется папа.
Дружба между мужчинами возобновлена. Они снова друг другу родные и близкие, теперь со стороны Ансара гораздо больше тепла, чем раньше. Иногда мне даже ревновать приходится: отец переживает за него… так… как не переживает за меня, считая, что я отказами обижаю любимого.
— Гораздо больше, чем стать женой Ансара, я хочу большой, сочный жирный кусок пиццы, с помидорами… Но на томаты у меня жуткая изжога открылась во время беременности!
— Снова твои шуточки, — вздыхает папа.
— Была бы у тебя такая изжога на то, что ты хочешь, я бы посмотрела… Шуточки это или нет. Все, мне пора. Я вас люблю и целую!
Заканчиваю разговор до того, как ко мне подходит Ансар.
Любуюсь им: боже, какой красивый мужчина… Самый лучший… Хотя были времена, когда я считала его исчадьем ада.
— Тысяча первый! — говорит он.
— Что?
— Я в тысячу первый раз предлагаю тебе стать моей женой, — заявляет он, опустившись на колено.
— Правда? Ты… Считал, что ли?!
— Да. Без малого три года минуло с того дня, как я начал делать тебе предложение!
— Тысяча первый раз… Я не могла отказать тебе столько раз подряд.
— Могла. Ты оказалась жестокой и ужасно упрямой.
— И что будет, если я снова скажу… что подумаю…
— Значит, будет тысяча второй раз и далее по порядку. Но я очень бы хотел, чтобы у нашего сына была моя фамилия. Черт, для меня это важно! — произносит он. — Дать тебе и сыну свою фамилию до его рождения! Если ты согласна… Нас распишут… Даже сегодня! Прямо сейчас! Потом мы сыграем свадьбу. Какую хочешь, где хочешь… Хоть на леднике, хоть на дне океана…