Хочу тебя... наказать!
Шрифт:
Словами не передать, каким ослом я себя чувствовал, когда все эти подробности раскрылись.
Всего-то нужно было потянуть за нужную ниточку, которая все время болталась у меня перед носом!
— Прощаю! Можешь считать, что твоя совесть чиста, больше не надо за мной бегать, — выпалила в ответ Ксана. — И… Прощай, Ансар.
Что?! Нет!
Разве такое возможно?
Почему она не хочет дать нам шанс?!
Я душу перед ней открыл... нараспашку!
Глава 40
Ксана
—
— Прощай. Мы выяснили, кто и в чем был неправ. Ты извинился, пора идти дальше.
— Вместе. Рука об руку.
— Порознь! — упрямлюсь я.
— Ты мне очень нравишься. Я не вижу смысла в дальнейшей жизни. Без тебя.
— Не обманывайся, Ансар. Ты жил без меня долгих… несколько лет.
— Ты же не всерьез сравниваешь то время и нынешнее? Я должен был держаться от тебя подальше. Хорош бы я был, если бы втянул вчерашнюю девчонку в отношения, которые ни к чему не обязывают. Да, я хотел просто потрахаться, — добавляет жестко. — Мне хватило совести остановить себя. Потому что ты была не готова, и это было бы очень по-свински по отношению к тебе, к моему другу…
— Зато недавно ты поступал, как благородный рыцарь?
— Нет. Сейчас ты взрослая, яркая, знающая себе цену и умеющая дать отпор. Я… видел в тебе ту, что способна играть на равных.
— Ой, все… Правда, хватит лить сироп мне в уши.
— Что мне сделать, чтобы ты мне поверила?
Маню Ансара к себе пальчиком. Он приближается, не сводит с меня пристального взгляда. Я облизываю губы и приближаюсь к его уху.
Сначала коснувшись лишь дыханием.
Потом — губами по мочке.
Нечаянно вдохнула его запах, от которого закружилась голова.
У него — мурашки по коже, дыхание сбивается.
Это так соблазнительно и пьяно…
— Ни-че-го, Ансар.
— Ведьмаааа… — хрипло отзывается он. — Соблазнительница! — и крепко-крепко меня сжимает в объятьях. — Мы не сдвинемся с этого места. Никуда. По одиночке. Только вдвоем…
— Да за что мне это?! — возмущаюсь я. — не понимаешь, как мне сейчас больно… Слышать все эти слова, признания… Больно, потому что я тебе не верю! Ни единому твоему слову… Не верю!
— Ксана… — выдыхает мучительно.
— Не верю. И не поверю. Слишком… поздно. Ты…
— Хочешь сказать, зря приехал?
— Не зря. Очистил совесть, — отвечаю я, стряхивая пылинки с его плеч. — Будь счастлив…
— Я тебя люблю и точно знаю, что не буду счастлив без тебя…
— Но при этом ты делаешь несчастливой меня, — возражаю я. — Прости. Но нам не быть вместе… Никогда.
***
Мне стоило больших трудов оторвать себя от Ансара и уйти. На удивление, он не стал меня удерживать, просто опустил руки и сделал шаг назад.
Сердце — на разрыв, в нем стояли слезы.
Глаза горели…
Душа — в огне.
Я будто перед пропастью
Долго не могу прийти в себя, чувства разодраны на ошметки.
Потому что мы достигли той точки, за которой возврата к прошлому уже нет.
Надо двигаться дальше.
Порознь.
Так будет лучше.
Лучше для нас двоих…
Он найдет для себя девушку без двойного дна, я… можно считать… уже нашла.
Но потом захожу на страничку Тимура и признаю правоту Ансара: я, кажется, просто нашла себе… его замену, но попроще лицом и положением.
Кажется, мне точно пора обратиться к специалисту, чтобы тот меня полечил!
Зато становится ясно, что с Тимуром ничего не выйдет.
Теперь я больше не обманываюсь в причинах, побудивших принимать знаки его внимания и можно не делать вид, будто он меня интересует сам по себе, а не как… замена. Мне кажется, Тимур достоин большего, чем быть в моих глазах просто копией попроще оригинала.
Совесть не позволит мне обманывать хорошего человека…
***
Спустя месяц
— Знаешь, кое-кто хочет с тобой поговорить, — как-то сообщает мама.
— Что? Кто? Мам, постой…
В ответ — лишь шорохи, и потом в динамике разливается голос человека, которому я доверила самое непростое и неприглядное…
Казалось, роднее и ближе его нет и и не будет, но он предал меня и продал за хороший куш и партнерство, которое будет выгодно ему самому.
— Ксана, девочка моя… — голос отца дрожит. — Послушай!
— Я не хочу с тобой разговаривать! А мама… Как она могла?! Тоже подалась в предательницы?! Учти… Приедешь сюда… Или я просто заподозрю, что ты собираешься вернуть меня силой, я тебя возненавижу! До конца дней!
— Ксана… — вздыхает. — Признаю, я был неправ. Я сам себе простить не могу этот кошмарный поступок. Даже слов не подобрать, как стыдно. Я был уверен, что поступаю правильно и в то же время о своих интересах не забывал. Этому поступку нет оправдания, и я надеюсь… Что ты… даже если не простишь, то хотя бы не станешь вычеркивать меня из своей жизни навсегда. Ты — потеря, с которой я никак не могу смириться. Вернись, прошу. Больше никакого давления, никаких закулисных игр.
Он кается, и у меня слезы текут по лицу. Разлука дается нелегко. Потому что я не могу найти себе место и чувствую себя чужой, несмотря на все старания прижиться.
— Я знаю, где ты, — продолжает папа. — И…
Внезапно меня будто иголкой в зад укололи. Я взвилась на месте:
— Пошли к черту. Все вы. Маме так и передай… Я больше не хочу ее слышать!
— Мы снова вместе! — выпалил отец, парализовав этим заявлением мою руку, уже готовую бросить телефон.
— Что? — переспрашиваю. — Ты врешь! Это уловка какая-то.