Хочу вернуть жену

Амелия Борн

Она повесила куртку и, прежде чем удалиться к себе сообщила, предвосхищая мои вопросы:

– Есть не хочу. Включи мне мультики, пожалуйста.

Я снова вздохнула и направилась за дочерью. Заготовленная речь не понадобится, а вот разговор с Сашкой – очень даже.

Добравшись до комнаты дочери, я застыла в полуметре от порога. Словно опасалась того,

что могу передумать и сбежать. На самом деле, подбирала слова, которые нужно сказать. Расставить все точки и сообщить, что ее отец целовался с другой? Могла ли я идти на этот шаг вот так, очертя голову? Саше было всего шесть. Все время с нашего разрыва она пребывала в уверенности, что мы с ее отцом в итоге сойдемся. Да, конечно, в этом я должна была ее разубедить, но… Но выливать на голову ребенка подробности того, какой Никита плохой человек – равносильно сведению с ним счетов. В которых прежде всего пострадает маленький человек. За которого мы оба несем ответственность.

– Кноп, давай пока Фиксики подождут, а мы с тобой поговорим? – сказала я как можно спокойнее, заходя и закрывая за собой дверь.

На нее Сашка бросила затравленный взгляд, словно опасалась, что я запру ее в четырех стенах.

– Давай, – кивнула и, устроившись на диване, прижала к себе мягкую куклу, словно щит.

Я присела рядом. Сложила руки на коленях и, глубоко вздохнув, заговорила:

– Сашунь… я не хочу, чтобы ты восприняла мои слова, как попытку настроить тебя против папы. Он твой отец и любит тебя, что бы ни случилось.

Сказав, сделала глубокий вдох и быстро, чтобы не передумать, проговорила:

– Но он сильно меня обидел. И мы разошлись не просто так. Я не могу его простить. И не смогу в будущем. Поэтому ты должна понимать – как раньше не будет.

Снова втянула воздух в легкие и прибавила скороговоркой:

– Что бы ни происходило сейчас – я люблю тебя. Твой папа – тоже. Наше отношение к тебе не изменится. Но мы больше не вместе. Как раньше – не будет.

На этих словах личико Сашки скривилось. Я уже думала, что дочь расплачется, устроит истерику, или

что-то подобное, но вместо этого она, чуть помедлив, перебралась ко мне на колени и, вздрогнув всем тельцем, спросила:

– Совсем-совсем не будет? А то папа обещал.

Я снова сделала вдох. На этот раз – рваный и горестный. Помотала головой:

– Нет, не будет.

После чего прижала к себе Сашку так крепко, как только могла. Некоторое время она сидела, закаменев, превратившись в крохотную статую. А потом вцепилась в меня мертвой хваткой.

Мы так и замерли. Вдвоем, если не считать куклу. И лишь только внутри у каждой творилось то, чему нельзя было дать точного названия. Но что было схожим лишь с одним явлением.

Огненным штормом, который сносил все на своем пути, и после этого оставалась лишь выжженная пустыня.

– Есь, я буду у тебя через полчаса. Если ты дома, конечно, – послышался в трубке настолько ледяной голос Никиты, что у меня аж мурашки по телу побежали.

– Я дома, да. Что-то случилось?

Задала этот вопрос и губу закусила. Конечно, случилось. У нас с бывшим мужем полный раздрай в отношениях. А их так или иначе придется выводить в ровную, не вызывающую эмоций плоскость. Хотя бы ради общего ребенка.

– Хочу обсудить кое-что важное. До встречи, – добавил Константинов и повесил трубку.

И тут со мной случился самый настоящий мандраж, понять природу которого я не могла. Наверно, так себя чувствуют все женщины, которых их мужья обожают катать на эмоциональных американских горках. И почему меня до сих пор это так трогает? Куда ведь правильнее было озадачиться тем, например, почему на мои сегодняшние звонки и смс не реагирует Егор? И что вообще нам с ним друг другу говорить, когда мы все же созвонимся или увидимся?

Эти полчаса, что я просидела на кухне в ожидании приезда Константинова, меня то накрывало спокойствием, то паникой. Даже пришлось срочно заварить себе чаю с мятой, который, впрочем, ни черта не помог.

Конец ознакомительного фрагмента.