Ход конём
Шрифт:
— Шоколад, Тур! Вот здесь копайте! — Барон указал место. — Валет и Клоп — тут! Скорее, самураи, скорее! Тут неглубоко — метра полтора!
С ожесточением принялись рыть. Без передышки, без отдыха... Тяжело шлепали комья сырой земли, скрежетали о камешки остро заточенные штыковые лопаты... Барон копал рядом с Валетом. Загнав поглубже широкое железное лезвие, остервенело кидал грунт влево. Раз-два, раз-два... Не разгибая спины, шумно хватая воздух ощеренным ртом. Соленый пот слепил глаза и разъедал губы, но Барон не замечал. Еще немного — полметра, не больше... Вот он,
Барон застыл на секунду, огляделся по сторонам. Над Зеленой горой пласталась тишина. Пустынно, ни звука. Фартовая ночка! Только не зевай...
— Ч-то... ч-ч-то-то... есть, Б-барон! Ч-что-то т-твердое!
— Осторожнее, Тур! Осторожнее...
Барон подбежал к Туру, навел синий луч света фонарика на яму. Спрыгнул вниз, начал разгребать руками землю. Что-то металлическое, чуть выпуклое... Он схватил саперную лопатку и быстро стал расширять площадку... Сундук! Большой — метра полтора в длину и сантиметров шестьдесят-семьдесят в ширину. Обитый ржавыми, местами лопнувшими темно-бурыми обручами...
— Веревки, живо!
— Есть, шеф! Держи, родимый!
Просунули под днище сундука веревки и впятером насилу подняли его наверх. Взломали ломом изъеденный ржавчиной, покрытый ноздреватыми коричневыми наростами большой, как воловье сердце, замок, распахнули крышку.
Тусклый, с красноватым оттенком желтый металл. Застоявшийся, пахнущий плесенью воздух...
— Червонное золото! Высшей пробы!!
— Вот это да-а!
— Жар-птица хоть куда...
— Ниппон! Чистая победа!!
Сундук был набит старинными золотыми монетами, перстнями, кольцами, медальонами...
— Это не все, чижики! Есть еще три места на топоплане... Там тоже кое-что будет!
— Да и этого с лихвой хватит на всех! Тут килограммов тридцать!
— Барон, ты голова!
— Тише, чижики! Петь дифирамбы будете потом... А сейчас — надо переложить золотишко в наши торбы... В темпе, братцы-кролики, в темпе!
Шоколад и Тур быстро развязали тесьму на рюкзаках, расширили горловины.
— Давай, кореша!
Гулко звякая, посыпались в рюкзаки тяжелые чеканные золотые монеты с гербами императоров Византии, эмиров древней Бухары, султанов Турции, князей Киевской Руси... Восточные диргемы, солиды... Аурум!.. Массивные перстни с огненно-красными рубинами, украшенные искусной резьбой и бриллиантами медальоны, широкие старинные кольца... Золото! Деньги!!
Барон трудно сглотнул набежавшую в рот слюну, провел незаметно потной, дрожащей ладонью по засунутым за кожаный ремень джинсов пистолетам с глушителем-насадкой. Медленно, с мрачной, злой решительностью огляделся. Клоп и Валет — слева. Тур и Шоколад — справа. Четыре выстрела. По два из каждого
Барон отступил от сундука на три шага в сторону, чтобы стрелять в спину, и хотел было уже выдернуть из-за пояса сразу два пистолета, но в тот же миг вспыхнул свет. Котлован, устья шурфов, расчистки — все оказалось залитым кинжально-ярким, как электросварка, электрическим светом. Десять прожекторов, скрытно установленных Савченко и его людьми ночью третьего мая, ослепили преступников.
Все произошло так быстро и неожиданно, что Барон в первую секунду оцепенел. Взрыв бомбы или мощный раскат грома произвел бы, пожалуй, на него сейчас гораздо меньшее впечатление, чем этот резкий электрический свет. Совсем ничего не видно...
— Барон, слушай меня внимательно... — раздался над котлованом зычный, усиленный мегафоном голос полковника Семенова. — Зеленая гора и прилегающие к ней улицы оцеплены милицией. Вы окружены! Предлагаю вам сложить возле шурфа оружие в кучку, руки за голову — и подниматься по одному наверх. При несоблюдении хотя бы одного из вышеназванных мною требований или малейшей попытке к бегству — открываем огонь на уничтожение... Все. На размышление даю тридцать секунд.
Барон резко крутнул головой, словно сорочка давила ему шею, и поморщился от бьющего в глаза света. Влип! Выследили-таки фараоны! Неужели нет выхода?! Влип, влип... Надо что-то придумать! Выиграть время...
— Повтори условия, начальник! Плохо слышно...
— Я все сказал, Барон. И два раза не повторяю. У тебя и твоих сообщников осталось... пятнадцать секунд.
Шоколад кусал от отчаяния губы, Тур тяжело дышал, Валет постанывал, безумный взгляд Клопа затравленно метался по сторонам...
— Ч-что... ч-что б-будем д-делать, Б-барон?!
Неужто... конец?! Но как, почему это произошло? Где допущен просчет?! Выследили, легавые...
— Барон, надо подчиниться... Иначе — четыре сбоку и наших нет! Перестреляют, как куропаток! Слышишь, Барон, мать твою?!
— Накаркал все-таки, бегемот вонючий!
Главарь метнул на Тура злобный взгляд, выругался — и первым бросил наземь квелой, враз потяжелевшей рукой два пистолета; Шоколад, Тур, Валет и Клоп сделали то же самое.
— Все, начальник. Мы пустые...
— Нет, не все! Дубинки-нунчаку тоже в кучу! — властно произнес в мегафон Семенов. — Вот так... Теперь по одному наверх. Дистанция — два шага... Пошли!
Под дощатым навесом — на краю котлована — бандитов построили. Сухо щелкали наручники. Валет, Клоп, Тур...
Барон лихорадочно обдумывал, что делать дальше. Он все еще не смирился с поражением, надеялся... В пяти метрах от навеса начинался густой кустарник. Конечно, фараоны и там поставили своих людей. Но что же тогда делать? Где выход?! Западня! Ловушка! Сейчас наденут наручники — и все. Крышка! Руки будут связаны.
Барон резко оттолкнул приблизившегося к нему лейтенанта Капицу с наручниками — и бросился к кустарнику.
— Назад, Барон!.. Стой! Стой, я говорю!!
«Шиш вам с перцем!»